На советника юстиции энергичная речь произвела не меньшее впечатление, чем ребристая рукоятка «тайлера», видневшаяся в расстегнутой кобуре. Да и полицейские, верно, наслышаны были о скорострельности людей в черных мундирах.
– Я советник юстиции Юровский… С кем имею честь?..
– Флаг-майор Королев. – Чеканным движением я поднес два пальца к козырьку фуражки.
– Полковник Фишер, – презрительно отрекомендовался Ларс, – Второе управление, прокуратор Метрополии. Изволите ознакомиться с документами?
– Кому прикажете доложить? – суетливо бегая глазами, поинтересовался Юровский.
– А никому, – ответил я. – Где нам найти старшего следователя Эгона Миллера?
– Восьмой этаж, апартаменты восемь четыре, – лающе доложил один из копов.
Фишер боднул головой, и мы в полном молчании проследовали к лифту.
– Это только начало, – заметил он по пути на восьмой этаж. – Сейчас мы еще побеседуем с этим Миллером. Ну да ничего, не он первый…
Лифт вынес нас в просторный светлый коридор, устланный хорошим ковровым синтетиком бежевого цвета. Бежевую же дверь с табличкой «8-4» мы отыскали без труда. Фишер надавил на сверкающую рукоять, и мы вошли в огромный, отделанный полированным деревом кабинет (сугубо колониальная роскошь), в глубине которого за объемистым письменным столом тощий, вполне респектабельный человек с лошадиным лицом, облаченный в дорогой костюм… с неподдельным интересом наблюдал за судорожными эволюциями мух с оторванными крыльями.
При нашем появлении он недоуменно поднял голову и несколько секунд в полном обалдении разглядывал Ларса, словно не веря своим глазам.
– Добрый день, – непринужденно поздоровался Фишер, – следователь Миллер, если не ошибаюсь?
– Да-да, – пришел в себя тот, – старший следователь Эгон Миллер к вашим услугам.
– Вот и хорошо, – Фишер плюхнулся в кресло напротив окна и извлек из кармана сигарету. – А я полковник Фишер из Второго управления. Вы, наверное, обо мне слышали. А вот этот молодой офицер – флаг-майор Королев. Мы к вам, собственно, по делу.
– По какому делу? – удивленно наклонил набок голову следователь.
– Ну как же. По делу об убийстве генерала Ярга Максимилиана Фаржа. Я намерен взять расследование в свои руки… это, знаете ли, дело наше – семейное, можно сказать.
– Ничего не понимаю, – нахмурился Миллер, – дело об этом убийстве расследуется прокуратурой Кассанданы, и меня никто не информировал о том, что в расследовании будут принимать участие чины службы безопасности.
– А кто ж вас должен был информировать? – все так же любезно спросил Фишер. – Уж не я ли? Так вот я и информирую. И вовсе не о том, что я буду принимать, как вы изволили выразиться, участие, а о том, что я полностью беру расследование в свои руки. А вам, то бишь прокуратуре Кассанданы, надлежит ведение дела прекратить. Ну а все имеющиеся у вас материалы по делу следует передать мне под соответствующей формы расписку.
– Как – прекратить? – взвился Миллер. – Как это прекратить? Я имею распоряжение старшего начальника…
– Но позвольте, мастер Миллер, – благодушно улыбнулся Ларс, – кто же, как не я, прокуратор Метрополии, и есть для вас тот самый старший начальник?
– Нет-нет, господа, – помотал головой Миллер, – вы же должны понимать – раз ход делу дан именно колониальной прокуратурой, значит, прокуратура и должна дело вести. А уж о результатах мы вас проинформируем, а как же…
Фишер бросил на пол окурок.
– Так. Хватит мне по ушам кататься. Миллер, мне нужны все документы – раз, и акт о передаче – два. Причем сейчас. У меня мало времени.
– Но я же ясно вам сказал, – вознегодовал следователь.
Фишер встал, подошел к столу, и его длинная правая нога совершила изящное движение, вследствие которого острый глянцево-черный носок его ботфорта оказался на столе, а высокий скошенный каблук уперся в стенку тумбы. Положив руки на колени, Фишер разместил подбородок на сгибе локтя и горестно известил:
– Миллер, друг мой, я обещаю тебе неприятности, колоссальные и неисчислимые. Знаешь, таких, как ты – следователей то есть, – я кушаю на обед. А сейчас как раз дело к обеду. Что ты скажешь по этому поводу, дружок?
– Уберите ноги с моего стола! – заорал Миллер, вскакивая. – Что все это значит?
– Сядь, ты, животное, – ледяным голосом скомандовал Фишер, – сядь, включи терминал и пиши акт.
– Я не собираюсь ни хрена писать! Здесь не Метрополия, здесь Кассандана! А свои примочки оставь в казарме, ясно? Я здесь хозяин. И ни хрена ты со мной не сделаешь. А будешь сильно умничать, так вылетишь отсюда, как пробка из шампанского, слышишь?
Фишер поднял брови.
– Ах вот как? Хорошо мы поем… Ну а если сюда вдруг пожалует бригада следователей с полномочиями прокураторов Метрополии? И остро заинтересуется твоими делами, делами твоего братца и делами твоего заведения в целом?
– Ну и что? – фыркнул Миллер. – Да кому они тут нужны, твои следователи? Кто им что-то скажет? Пойми ты, чучело, Метрополия – это Метрополия, а здесь, повторяю, Кассандана. И свои вопросы мы решаем сами.
– Это конечно, – охотно согласился Фишер, – вы тут парни крутые, не дай Бог. Но мы-то ведь тоже не пальцем деланные. Мы, понимаешь, прямо сейчас можем устроить тебе смерть от несчастного случая. И, разумеется, ни одна собака не осмелится нас тронуть, потому как эсбэшных людей, тем паче при исполнении, трогать ну никак нельзя. Ты, наверное, наслышан о наших талантах, а? Ведь нам приходится воевать не с сутенерами и нарками, а с людьми куда как более суровыми. Ну так что, дружок, закончим полемику при помощи аккуратного кровоизлияния в мозг? От такой хвори ни один реаниматор не вылечит. Какие будут мнения, джентльмены?
– Ну и хер тогда вы чего получите, – побледнел вдруг Миллер.
– Получим, получим, не сомневайся. От того самого старшего начальника. Мы ведь умеем убеждать, слыхал?
– С-суки вислоухие, – горестно промычал Миллер, отпирая сейф, – вам это так не сойдет, вот увидите.
– Давай-давай, – ободрил его Фишер, – не все ж коту масленица.
В антиграве на стоянке скучал Гречко. При нашем появлении он заметно оживился.
– Ну что? – сверкая глазами, спросил он. – Опустили вы этого урода?
– А ты как думал, – Фишер похлопал по карману своего кителя, где лежали два кристаллодиска. – Все в порядке.
