Фарж почувствовал, как приподнялись волосы на его руках.
– Очень, – быстро сказал он. – Очень интересно. Где и когда?
…Следователь назначил встречу в одном из самых, пожалуй, мерзких районов города, в трущобах, когда-то выросших вокруг южной окраины космопорта. В таких местах было опасно даже днем, а уж ночью сюда не заглядывал ни один полицейский патруль. Фарж проехал по грязной, лет двадцать не ремонтировавшейся Дакар-авеню, свернул направо и встал на углу, возле пивного павильона с кричаще-яркой вывеской. Несколько мальчишек в шортах лениво перебрасывались мячом, сидели на скамейке у фонтана старухи с пакетами из супермаркета. Тяжелый после утреннего дождя воздух отдавал гарью, напоминая о близости космопорта. Макс покачал головой. Случись ему родиться в таком славном месте, он вывернулся бы наизнанку, лишь бы удрать отсюда, но местных жителей – это он, к сожалению, знал наверняка – все вполне устраивало, ведь ни о какой другой жизни они, в основной своей массе, никогда и не задумывались. Есть работа – отлично, нет – как-нибудь перекантуемся. В общем-то их нельзя было даже назвать нищими: здесь никто не голодал, от недостатка развлечений они тоже не страдали. Вот только не менялось ничего, из поколения в поколение. Гарь, разбитые дороги, дешевая жратва, гнусная граппа и неизбежные наркотики для тех, кто ищет свое «окно в мечту», не желая мечтать по-настоящему.
За спиной у Макса с легким шипением остановился автобус. Машинально бросив взгляд в зеркало, Фарж увидел, как из задней двери автобуса спрыгнул длинноволосый молодой парень в белой спортивной куртке и бриджах со множеством карманов. За спиной у него болтался небольшой рюкзак. Повертев по сторонам головой, юноша подошел к «Юлии» и заглянул в раскрытое правое окно:
– Еще раз здравствуйте, милорд. Простите, что заставил себя ждать.
– Да боже мой, – отмахнулся Фарж. – Однако на вашем месте я не рискнул бы ехать сюда на общественном транспорте.
– А я люблю иногда подраться, – засмеялся Пулавски. – Шучу, конечно… просто мой мотоцикл в ремонте, а брать служебную машину не всегда удобно.
– Да, так бывает. Ну что – рассказывайте, а то я уже извелся от нетерпения. Как вам удалось найти жилище нашего фигуранта? Вы же вроде бы положили это дело «на верхнюю полку»?
– Положить-то я положил. – Следователь достал сигареты и взглядом попросил разрешения закурить. – Но покоя, милорд, мне не было. Понимаете, мне понравился брелок на ключе, найденном в кармане Ортеги. Такую штуку носить в кармане не очень-то удобно, вам так не показалось?
– К сожалению, чертов Детеринг так напугал нас с патанатомом его пушкой, что на ключ я и не смотрел. А что там такое?
– Вот, посмотрите сами. – Пулавски запустил руку в свой рюкзак и достал из него плотный пластиковый конверт. – Брелок довольно большой, выполнен в форме полумесяца. Если его долго таскать в кармане, то карман рано или поздно скажет «гав». В общем, ни один нормальный человек к своим ключам такое украшение не купит. Это дело меня заинтересовало. Я крутил его и так и эдак, а потом вдруг меня осенило: а что, если это ключ от гостиничного номера?
– Точно! – возбужденно щелкнул пальцами Фарж. – Ключи обычно сдают портье, но иногда и уносят с собой… Да, продолжайте, дорогой Кшись: что там у нас дальше?
– Дальше я начал искать, – с польщенным видом кивнул Пулавски. – Не сам, конечно, у меня в производстве целая куча дел, а просить молодых оперативников как-то неудобно, сами понимаете… ну, пришлось привлекать «полевых агентов», но их у меня тоже совсем немного. В общем, дело затянулось. Всяких отелей у нас в городе – тьма-тьмущая, а если приплести еще и пансионы, то искать можно до Нового года. Но вот вчера вечером со мной связался один охламон и доложил, что такие точно брелоки используются в одной дыре под названием «Вечерняя звезда». Ночью я решил туда не ехать – наверняка в это время суток там идет насыщенная деловая жизнь, и визит офицера СБ может вызвать большой переполох. Вот, вкратце, и все… Заведение наше, как я понимаю, чуть дальше по этой самой улице. Едем?
– Черт побери! Вперед!
Вывеску «Вечерней звезды» офицеры заметили за следующим перекрестком. Здание отеля, шестиэтажное, выстроенное без малейших архитектурных изысков, сразу выделялось недавним ремонтом – темно-зеленые стекла окон и лоджий еще не успели покрыться слоем копоти, стены были выкрашены приятной глазу кремовой краской. Очевидно, отель недавно поменял хозяев, и его новый владелец решил придать дешевой дыре некую видимость респектабельности. Фарж зарулил на пустой паркинг, запер машину, не забыв включить охранную систему – здешние юные гангстеры вполне могли польститься даже на потрепанную корпоративную «Юльку», и почти бегом бросился ко входу в здание.
Искать портье не пришлось, тот мирно дремал за стойкой, сжимая в руке стакан с остатками вина на донышке.
– Эй, – позвал его Фарж. – Эй, там, ку-ку!
Портье приоткрыл глаза и посмотрел на гостей. Глаза его наполняла такая безмятежность, что Фарж вдруг ощутил острейший приступ зависти.
– Я вас слушаю, джентльмены. – Правая рука так и осталась на стакане, левая же достала откуда-то бутылку и ловко налила его до краев. – Желаете номер?
– Мы желаем решить один важный вопрос. – Пулавски перегнулся через стойку и протянул портье удостоверение.
– О-ого… Я весь к вашим услугам, милорды. Что прикажете? Вызвать управляющего? Боюсь, правда, что сегодня утром его можно и не дождаться…
– Да хрен с ним, с твоим управляющим. Скажи лучше – это ваш ключ?
Портье осторожно взял у Пулавски конверт, повертел его перед глазами, потом вытряхнул ключ на стол.
– Да, – сказал он. – Ключ наш. Одно мгновение, дорогие джентльмены.
Выдвинув из-под стойки ящик, портье приложил брелок к язычку электромагнитного регистратора и посмотрел на цифры, загоревшиеся на табло.
– Этот номер был оплачен на три месяца вперед, но постоялец, зарегистрировавшийся как мастер Томсон, торговый агент с Орегона, не появлялся уже довольно долго. Сколько точно, я вам не скажу, тут надо спрашивать моего сменщика Георгиу. Я этого джентльмена почти что и не запомнил – человек он был тихий, ни девочками, ни ничем другим не интересовался. Помню только, что иногда он сидел в номере целыми сутками, а иногда, наоборот, заявлялся под утро… ну, мне-то, сами понимаете, до постояльцев дела никакого нет, есть человек – нет человека, какая кому разница, верно ведь?
– И никакой почты на его имя не приходило? – терпеливо поинтересовался Пулавски.
– Нет, ваша милость, что-то не припоминаю.
Фарж пристукнул ладонью по стойке:
