Эрван задумался. Неуверенно кивнул. Взялся за ручку двери.
– Кадет! – Капитан остановился. – Главное, не пропустите белых рыб.
– Простите, что?
– Рыбы. Белые, – похоже, капитан досадовал на тупость Эрвана. – Какого они размера, как точно выглядят, не знаю. Но если увидите что-то подобное – мигом сюда. Идите!
– Белые рыбы… Это что за штука такая? – прорвало наконец Яника. – Всем известно: рыбы серебристые! Ну-у… бывает ещё спина тёмная, под цвет воды. А тут… Слушай, а может, капитан разыграл нас, а? Или хотел из каюты услать куда подальше?
Эрван помотал головой.
– А Салаун что – шутит когда-нибудь? Я не заметил. И потом: какой смысл звать, чтобы потом выгнать?
– Ну а если…
– Никаких если! – оборвал его Эрван. – Лучше смотри в оба: все, что по левому борту, – твоё.
Они устроились на канатных бухтах возле бушприта: над головой трепетала парусина кливера, внизу, рядом с форштевнем, пенились буруны. Когда судно, перевалившись через вершину одного вала, ныряло вниз, зелёная стена воды закрывала небо. Нос корабля исчезал в туче брызг, казалось, ещё немного – и длинная игла утлегаря вонзится в море. Затем «Горностай» задирал бушприт и с упорством горца карабкался на гребень следующего.
Продрогший, мокрый до нитки Эрван отчаянно боролся с приступами тошноты.
Ух! Корабль резко осел, словно в яму провалился. Днище с гулким стуком ударилось о воду.
«Хорошо, что не позавтракал, – сейчас бы всё обратно выдал…»
Волна хлестнула по фальшборту, перелилась через планшир. Вокруг ступней забурлили водовороты. Эрван поскользнулся, но успел ухватиться за бушприт. Намертво вцепился в скользкое дерево.
«Лишь бы в море не оказаться… Смерть верная!»
– Яник! Жив?
– Ага! Только… – Грохот волн заглушил остаток фразы.
– Чего?
– Нормально, говорю! Только ни черта не видно – волны выше борта!
«Это верно, – подумал Эрван. – Что тут разглядишь… Качели чёртовы! И какого капитан нас сюда отправил? Ладно, меня он недолюбливает – а Яника за что?»
– Слышь, Эрван! А вроде стихает. Глянь, волны пониже стали.
Эрван присмотрелся: волны действительно стали более пологими, «Горностай» не врезался в них, как раньше, а медленно, плавно покачивался вверх-вниз. Вода перестала заливать носовую надстройку. Эрван отпустил бушприт, размял затёкшие руки. Стянул мокрую рубаху и, стуча зубами от холода, кое-как выжал. Хотел было надеть, но передумал.
«Черт с ней! Без неё теплей будет».
Ветер мало-помалу стихал, и слух Эрвана начал улавливать звуки с палубы: оттуда доносилось треньканье камертона, перемежаемое бранью, скрипом ворота и перестуком башмаков.
«Гарпунный лук готовят, что ли? Интересно, против кого?»
Эрван хотел было покинуть пост, но сумел усмирить любопытство.
«Поставили наблюдать, дурень? Вот и наблюдай».
Он уставился в прозрачную воду цвета бутылочного стекла – ничего.
– Яник! Что там у тебя?
– Вроде пусто. Хотя… Кажись, есть что-то, не разберу. С твоей стороны не видно?
Эрван пригляделся: действительно, в глубине что-то было: не шевеление даже – так, намёк…
Через пару минут Эрван сумел различить очертания крохотных существ с бледным угревидным телом и непропорционально большой головой.
Эрван нахмурился.
«Не то личинки, не то головастики – не разбери-поймёшь».
– Слушай, это рыбы! Огромные!
«Какие, к чёрту…» – хотел было крикнуть Эрван, но осекся: Яник был прав!
Это всё вода! Прозрачная, зараза, вот и кажется, что рядом какая-то мелочь плавает. А на самом деле – рыбы, просто очень глубоко…
Теперь, когда наваждение рассеялось, Эрван узнал хищные движения акул. За минуту наблюдения «головастики» увеличились в размерах.
Эрвана прошиб холодный пот.
«Вот они, белые рыбы… Сколько их – десятки? И это только с моей стороны. Поднимаются…»
– Яник! – отчаянно крикнул он. – Дуй к Салауну – быстро!!!
Вместо ответа послышался топот – Яник умчался исполнять поручение.
Меж тем акулы достигли поверхности. Эрван, забыв об осторожности, заворожённо смотрел, как тридцатифутовые чудовища скользят в волнах рядом с кораблём.
Вот одно из них осторожно ткнулось носом в обшивку. Отплыло.
Затем второе на миг прижалось к борту плавником. Отпрянуло. Наконец самая большая акула перевернулась на спину, ощерила зубастую пасть и с хрустом впилась в дерево. Эрван с ужасом смотрел на огромные жабры, оттопыренные, словно уши, розоватое брюхо, огромные глаза-тарелки…
Брызнули щепки. Одна из них, видимо, поранила животное – вода вокруг пасти окрасилась розовым. Остальные акулы, забыв о корабле, с разных сторон вцепились в товарку. Через несколько мгновений багровое пятно скрыло кровавые подробности.
– Эрван! – Яник тронул его за плечо. – Ты видел, а?
Лицо его побледнело, брови полезли наверх, глаза округлились.
«Как у акулы», – машинально заметил Эрван.
Яник взял себя в руки.
– Ну, давай на мостик. Все офицеры уже там.
– Все? – на всякий случай уточнил Эрван. – Больше ничего высматривать не надо?
Яник вздрогнул. Зябко повёл плечами.
– Не. Хватит уже. Насмотрелись.
– …Не смогут же они прогрызть борта, верно? Тогда в чем проблема?
Доктор, сложив руки на груди, флегматично наблюдал за кружением акул.
«Снова опоздал к началу», – недовольно подумал Эрван и тихо встал рядом с Бастианом, навострив уши.
Боцман явно был не в духе: насупил брови, рубанул воздух ладонью.
– Что это за твари такие, чёрт их дери? И какого им понадобилось грызть корабль?
– На этот вопрос я могу ответить, – отозвался доктор. – Мы им в диковинку, вот нас и изучают, как могут.
– Зубами? – не удержался Эрван.
– Ну да, – Лоэ равнодушно пожал плечами. – Рук-то у них нет. Поймут, что мы несъедобны, – отстанут.
– Вы правы в одном, Адриан, – Эрван поразился безжизненному голосу капитана. – Нас действительно изучают. И скоро все, что нужно, сообщат ему. Видите, они уходят на глубину?
– Как я и говорил, – в тоне Лоэ сквозила плохо скрытая ирония. – Поняли, что мы им не по зубам.
Капитан подошёл к доктору вплотную. Долго, без всякого выражения смотрел в лицо: Эрван поразился контрасту между живыми и весёлыми, с лукавой искоркой глазами доктора и чужим, нечеловеческим взглядом капитана.
«Да у него глаза, как океан! – осенило Эрвана. – Такие же зелёные, прозрачные, безмятежные… И безжалостные. Кто ты, Салаун? Человек ли? А если нет, что делаешь здесь, с нами?»
Повисло тягостное молчание. Эрвану показалось, что воздух на мостике электризуется: казалось, ещё немного, и между доктором и капитаном засверкают искры.
Наконец Салаун опустил голову. Тяжело вздохнул, сгорбился…
– Вы очень умны, Адриан. Это несомненно. Однако рационализм – ваша ахиллесова пята. Некогда он погубил ваш народ. Боюсь, и вас ждёт та же участь.
