Я же дал обещание Трофиму! Я обещал ему поднести клетку с крысиным волком к «звезде Полыни» и включить аппаратуру на запись!
А я, между прочим, привык свои обещания выполнять. Комбат я или не Комбат?!
Клетку с крысиным волком к «звезде Полыни» за меня уже поднес Авель. Теперь оставалось только включить датчики.
Не задумываясь о том, что мое поведение может вызвать гнев Авеля, я подошел к клетке и нажал на кнопку.
Затем я перевел взгляд на крысиного волка и обомлел…
Уродливая крыса-мутант размером с кошку, чьи зубы могли спокойно разгрызть надвое ствол пулемета или в один укус отхватить человеку кисть, на глазах превращалась в…
Я поначалу не понял, во что именно превращался крысиный волк.
Объективная картина была следующей. Первым делом мутант потерял две полоски оранжевой шерсти, которые тянулись по сторонам от хребта. У особо матерых крысиных волков таких полосок появляется четыре и даже больше. Вот, например, у крысиного волка, которого я отпустил, их вообще шесть было.
Итак, оранжевая шерсть выпадала. А на ее месте оставался лишь светлый подшерсток.
Вслед за шерстью выпали и кинжалы клыков.
Затем начали нормализоваться глаза и уши. У крысиных волков все органы чувств переразвиты. Так вот у этого они начали возвращаться к исходным, крысиным размерам!
В общем, тут для меня наконец-то прояснились мотивы некробиотика Трофима. Когда молодое светило науки подсовывало мне клетки с крысиными волками, оно явно руководствовалось информацией, полученной от кого-то из бывалых сталкеров. А то и — как знать? — от Хозяев Зоны. Мне вот, например, о демутационных свойствах «звезды Полыни» слышать никогда не приходилось…
Поскольку Авель никак не отреагировал на коллизию с крысиным волком, я, особо не таясь, перевернул клетку и извлек из нее флэшку с записью показаний датчиков.
«Ну хоть кому-то будет польза от наших с Тополем сегодняшних злоключений, — подумал я. — А так, конечно, слезы одни. „Полынь“ добыли, да только достанется она, похоже, сумасшедшему роботу… И этот Пятнистый, дурак-воен-сталкер, из-за нас, по сути, погиб…»
В этот миг меня как громом поразило.
Дурак- военсталкер!
Труп!
Я встал ровно перед Авелем и сказал:
— Внимание! Ситуация триста! Имеется тяжело раненное человеческое существо.
Тополь, как я видел краем глаза, только скептически ухмыльнулся и покачал головой.
— Что такое ситуация триста? — спросил Авель.
Ну по крайней мере робот меня больше не игнорировал! Он отозвался!
— Ситуация триста? Странно, что тебя этому не учили. Это когда имеется груз триста, то есть раненый. У нас раненый. Вон он. — Я показал на тело Пятнистого в экзоскелете. — Раненый находится в очень тяжелом состоянии, он без сознания.
— Мои сенсоры показывают, что человеческое существо мертво.
«Угу. „Сенсоры показывают“, — мысленно перекривлял я робота. — А твои колебания с принятием решения насчет крысиного волка показывают, друг мой, что ты являешься ИСКИНом разомкнутого реактивного типа… И не будь я Комбатом, если мне не удастся этим воспользоваться».
— Тебе должно быть известно, Авель, что твои сенсоры могут ошибаться. Кроме того, окончательное заключение по человеческому существу может вынести только профессиональный врач, тоже человеческое существо. А пока я приказываю считать это тело… этого человека… грузом триста.
— Приказ принят.
Я покосился на Тополя. Тот прислушивался к нашему разговору с возрастающим интересом. А уж скептическую ухмылочку с его лица как ветром сдуло!
— Молодец, Авель. Ты готов предпринять все необходимые действия для доставки груза триста к профессиональному врачу?
— Не готов. Не имею координат профессионального врача.
— Ты готов к переходу под внешнее управление для доставки груза триста к профессиональному врачу?
— Готов.
— Тогда принимай серию приказов…
Мы сидели на спине Авеля и направлялись к месту падения вертолета. Это самое место я определил очень шустро — по россыпи «волчьих слез», как и намеревался. С высоты такой-то дуры, как Авель, цепочка поблескивающих артефактов открылась мне во всей своей красе, стоило ему вывезти нас на ближайший пригорок.
Это было невероятно, это казалось чудом, но было — фактом. Мне удалось заставить Авеля выполнять мои приказы!
А почему мне это удалось? Это я и объяснял Тополю, который решительно не врубался в происходящее.
— Понимаешь, брат, — вполголоса говорил я. — Мне когда-то Лодочник — пусть ему хорошо лежится! — очень четко разъяснил современную роботехнику. Там все стоит на нескольких аксиомах. Эти аксиомы закладываются в основу всех алгоритмов поведения робота…
— Да это-то я знаю, — перебил меня Тополь. — Три закона. Не причинять зла человеку, — он загнул мизинец, — защищать человека, — загнул безымянный, — при выполнении этих двух условий — защищать себя. — Тополь победоносно загнул средний палец. — Вся алгоритмика строится на этих законах.
— Верно. Но есть важный нюанс с оказанием помощи. Дело в том, что директивы «не причинять зла человеку» и даже «защищать человека» — это не совсем то же самое, что «помогать». Согласен?
— Само собой!
— На это-то Лодочник мне глаза и открыл. Что бы там ни говорили всякие прекраснодушные шибздики, на самом деле поисковых роботов программируют очень грубо. А именно: человека обижать, конечно, нельзя, но игнорировать — можно и нужно.
— Это мы видели, — хмыкнул Тополь. — Игнорирует он отлично.
— Вот-вот. Понять такой подход можно. Потому что всем не напомогаешься и всех не наспасаешься. Абсолютно нерентабельно делать роботов, которые, гуляя по Зоне, вместо поиска артефактов будут находить и вытаскивать раненых отмычек. А Авель изначально и создавался как типичный робот-поисковик для экстремальных условий…
— Ну и что? — Тополь недовольно нахмурился. Чувствовалось, что он перенервничал, устал и его мозг тяготится моими пространными отступлениями.
— А то, брат, что Авелю, по его базовой алгоритмике, нет никакого дела до раненого — или убитого — человека…
«Или убитого», — я сказал со значением. Дело в том, что военный сталкер Вадим Пятеренко, он же — Пятнистый — был мертвее мертвого. Но именно его я выдавал Авелю за тяжелораненого, называя «грузом триста». И именно благодаря этому подлогу мы сейчас путешествовали верхом на Авеле с нашим спасенным хабаром в обнимку, а не рыдали в три ручья по конфискованной «звезде Полыни». Которую я, между прочим, легко отобрал у Авеля вместе с остальными нашими вещичками, как только робот перешел под внешнее — то есть под мое — управление.
