– Как это не было?
– Так, не было. А был, как я полагаю, хорошо продуманный мошеннический трюк. Она окрутила тебя с целью "потрясти яблоню". Все очень просто. Ты как с ней познакомился?
– Ну… хм… Помощник же меня и познакомил, подлец…
– Все ясно. Они давно были любовниками, или она специально завела с ним знакомство, чтобы потом выйти на тебя. С пацана-то что возьмешь, он гол как сокол, а ты мужчина солидный…
– Дрянь…
– А дальше дело техники. Утром ты пил не кофе, а чай с мятой, так?
– Да. Кофе я пью только в пять часов. Ну ты-то мои привычки уже знаешь.
– Она тоже знала. Потому заварила час с листьями тапуа, которая растет в саду у каждого, и отвар из чьих листьев советуют пить атоникам. Листья тапуа имеют вкус, практически не отличимый от мяты.
– Слушай, Агата Кристи, это была зауряднейшая семейная история, а ты сочинила целый детектив. Тебе бы романы писать или идти работать в следственный департамент. Право же, Наташа, не обижайся, ты все чаще проявляешь себя как незаурядная личность, и этим меня привлекаешь помимо красоты…
– Спасибо, – сказала Наташа и не то поморщилась, не то улыбнулась.
– Пожалуйста… Но тут ты нафантазировала. Я понимаю, тебе хочется реабилитировать меня…
– Макси.
– Ну что, Макси! Ведь я мог повести себя совершено иначе: не так глупо, продуманно, с адвокатом, с фактами измены, и ничего бы она не получила.
– Это уже был бы не ты. Пойми, для таких афер жертвы выбираются специально среди людей чести. Честь для них дороже денег.
– Я очень признателен, что ты столь высокого мнения обо мне.
– Кстати, помощник твой не обязательно обязан был все знать. Она могла использовать его втемную.
– Правда?.. И все же он пришел в мой дом, к моей жене.
– Не суди его строго. Право первенства – у мужчин это щекотливый вопрос. А что касается аферистки… Ты её недооценил, она, напротив, очень умна. Как, кстати, её звали?
– Не скажу, а то ты её изувечишь. Она смоталась на Землю. В общем, дело закрыто и сдано в архив… памяти.
– А помощник?
– Э… Помощник?.. Где-то служит. Не знаю. Ладно. Не стоит тревожить тени прошлого, когда нынешних забот полон рот. Спи, детка. Твой медвежонок посмотрит, в безопасности ли наша берлога. Убрался ли злобный волк Гаэтано Базьяр.
– Будь с ним поосторожнее. Если что, зови меня…
– Спасибо. Позову. Спи.
Верховен закрыл дверь своей каюты. Пустынный коридор. Люстры вполнакала. Синий свет по плинтусу. Задремавший вахтенный, вздрогнул, встал по стойке смирно и медленно расслабился, когда командир корабля миновал его.
Верховен поднялся из служебных помещений в экономический класс. Здесь было так же тихо. Все пассажиры спали под бдительным оком вахтенных и электронных мониторов. Только в глухом колене коридора мелькнуло что-то белое, как привидение. Верховен догадался, что это была госпожа Ульпида Баянова. Она страдала лунатизмом и частенько, пугая вахтенных, бродила ночами по коридору в поисках стоп-крана, поскольку в эти моменты ей надо было сойти, на открытом воздухе принять лунные ванны. Но иногда её прогулки были более безобидны: она просто поднималась на смотровую палубу и через некоторое время возвращалась обратно. И вот что удивительно – можно было быть уверенным на все сто, что в это время лайнер проходил мимо какой-нибудь луны или другого небесного тела. Каким таинственным чутьем, каким внутренним прибором (улавливающим гравитационные волны?) сомнамбула ощущала появление небесного тела?
Вахтенным было велено не трогать пожилую леди, лишь присматривать за ней.
Поскольку никого поблизости не было, Верховен решил сам приглядеть за больной. Но едва он сунулся в колено, как сейчас же был схвачен цепкими руками. Это оказалась госпожа Хунгертобель из 302 каюты. Она была в пышном шелковом пеньюаре, на голове – старушечий ночной чепчик, из-под которого выбивались жиденькие серебристо-фиолетовые кудряшки. Командир лайнера деликатно освободился от неприятных рук с лягушачьим лоском тугой кожи, усыпанной уже старческой горчицей.
– Господин капитан, – стала жаловаться госпожа Хунгертобель, страдальчески ломая лиловатые брови, – этот вражеский крейсер так ужасно шумит: "Ву-ву-ву-ву", не дает заснуть. Я ужасно боюсь, не готовится ли он пустить в нас торпеду? Это будет ужасная катастрофа!
Верховен понял, что "ужасно" – её любимое словечко.
– Не волнуйтесь, госпожа Хунгертобель, вы не можете слышать шум крейсера. Между нами вакуум, в нем звуки не распространяется. Они вам только кажутся. Или в соседнем купе воет проигрыватель. Я прослежу, чтобы выключили. Хотя переборки звуконепроницаемы. Наверное, это у вас просто нервное. Мадам, прошу настоятельно, идите в каюту, лягте и успокойтесь.
– Да-да, это нервное, – согласилась мадам Хунгертобель. – Но он так ужасно шумит. Помню, во время двенадцатидневной центаврианской войны, когда я была девочкой, нас эвакуировали, это был такой же большой корабль, "Мария-Луиза", может быть, помните? Хотя вы тогда под стол…
Как можно деликатнее Верховен запихнул госпожу Хунгертобель в её каюту.
– Ситуация под контролем, мадам. Мы уже договорились. Завтра нас всех отпустят.
– Хэлло, капитан, – сказал мистер Хунгертобель.
Верховен приветствовал старого джентльмена. Тот лежал в своей постели при мягком свете ночника, в целомудренных объятиях многочисленных подушек.
– Что она вам говорила, небось, опять жаловалась на повара? Я ей говорю, сама виновата, а не повар. Господин капитан, на обед нам подали отличный бифштекс, картофель со сметаной, чуть приправленный чесноком, и бордо, лучше которого вряд ли найдешь так далеко от его родины. А на ужин мы ели креветки с перловкой. И все было бы хорошо. Но нет, ей еще понадобилось взять брюссельскую капусту. А от этой капусты её, знаете ли, пучит, мучают газы…
– Ганс, что ты меня конфузишь перед молодым человеком. Сказал бы по-научному – метеоризмы. Но это здесь ни причем. Разве ты не слышишь этот ужасный гул?
– Ничего не слышу, – сознался мистер Хунгертобель.
– Ты глухой как пень. Я рассказывала господину капитану про корабль "Мария-Луиза"…
– Ты бы еще вспомнила о "Титанике".
Верховен помог леди лечь в её постель и включил "Баюшки-баю-5" – электронный прибор, показанный беспокойным пассажирам, главным образом тем, кто в первые дни круиза не может заснуть из-за перемены обстановки.
Пожелав супругам Хунгертобель спокойной ночи, Верховен кинулся догонять Ульпиду Баянову. Поскольку она уже порядком оторвалась, ориентироваться пришлось по запаху. Следуя в кильватере Ульпиды Баяновой, Макс чувствовал её запах – запах опавших, прелых листьев. Наконец он догнал её. Она была в ночной сорочке, слава богу, не прозрачной. Сомнамбула поднялась на смотровую палубу. Отсюда хорошо был виден крейсер, висевший в пространстве практически рядом, в четырех гектометрах. Громадная зловещая глыба, усеянная огнями. Теперь понятно, почему Ульпида пришла сюда. Крейсер тоже своего рода небесное тело.
