последствия. И это раздражало даже больше, чем возможность оказаться пойманными патрулями еретиков.
— Ты рад? — прошипел Малколм, чтобы не разбудить спящих соратников — им еще предстояло дежурить через несколько часов. — Мы в западне, в чужой стране, снаружи бродят враги, а ты смеешься?
Демон опустился обратно на пол и некоторое время молчал. А потом резко выгнулся, беззвучно крича то ли от боли, то ли от удовольствия, а затем решительно вскочил на ноги, уже без увечья. Вырванный глаз оказался на месте, хотя и отличался немного цветом. Заросли глубокие раны, остались лишь мелкие царапины на теле, покрытом чешуей. Кое-где она была содрана, и было видно оголенное мясо, но не похоже, что это причиняло ему дискомфорт.
— Смотри на это иначе, мой друг, — оскалился демон, разминая шею. — Нас меньше десятка, а мы уничтожили целый анклав ордена! Ну, кто еще может похвалиться таким подвигом?
Малколм лишь головой покачал.
— Я пока еще не восстановился до конца, но кое-что смогу, если на нас выйдут, — сообщил демон, прохаживаясь по гостиной. — Но не думаю, что братья смогут нас обнаружить — не зря я отправил часть мелочи веселиться вокруг анклава, они отвлекли на себя внимание, и теперь обнаружить наши следы почти невозможно.
Командир «Рысей» недоверчиво хмыкнул. План Ченгера спустить мелких демонов на жителей Сибурга не вызвал у вольного охотника никакого отторжения. Во-первых, он считал себя дружинником Чернотопья, стало быть, вокруг лишь вражеские люди, во-вторых, он сильно подозревал, что демон каким-то образом незаметно промыл «Рысям» мозги. Иначе как объяснить, что они с таким спокойствием решились на самоубийственную атаку анклава?
Если так подумать, барон четко сказал — есть малейшие сомнения, отступайте. Но сомнений не возникло тогда, и теперь Малколм больше переживал о невозможности вступить в бой прямо сейчас, чем о реальности смертельного исхода для отряда. Не так ли все демоны влияют на людей?
Командир вздохнул и, достав планшет, несколько секунд раздумывал, не связаться ли с бароном Чернотопья. Вот уж кто должен быть способен приструнить распоясавшегося демона, так это он. Но ситуация не требовала поспешных действий и тем более не стоила риска обнаружить себя при использовании артефактов.
Отложив планшет на стол, «Рысь» принялся медленно снимать куртку. На правом плече появился длинный разрез, и Малколм до сих пор не мог вспомнить, когда его получил.
Вложенные во внутренние карманы пластинки с запечатанными в них защитными заклинаниями уже отработали свое, и их следовало заменить. Этим командир и занялся, не обращая внимания на демона.
А Ченгер преспокойно отправился на кухню, где недолго погремел посудой, и по гостиной потек запах жареного мяса. Малколм осознал, что голоден лишь тогда, когда закончил приводить броню в порядок.
Сглотнув слюну, «Рысь» продолжил следить за оживленным движением на улице через щель между занавеской веселенькой зеленой расцветки и краем оконного проема. А вот спавший рядом Тобиас зашевелился и пробурчал нечто невнятное. Однако обезболивающие препараты, которыми отряд снабдила алхимик барона, действовали, и боец остался спать дальше.
Ажиотаж снаружи постепенно угасал. Хотя на лицах прохожих еще можно было разглядеть следы тревоги, но никто не паниковал, не звал стражу и даже не думал бежать из города.
Это могло значить только одно — всех мелких демонов, которых послал в качестве отвлекающего маневра Ченгер, обнаружили и уничтожили. И раз в дом пока еще никто не ломится, возможно, «Рысям» действительно удастся здесь отсидеться до тех пор, пока не получится покинуть Сибург.
* * *
Поместье Чернотопья.
Мальчишка лежал под одеялом, укатанный по кончик носа. Его изможденное лицо скорее подошло бы мертвецу, чем живому ребенку. Под глазами залегли глубокие тени, кожа на скулах едва не рвалась, щеки провалились. Организм как мог боролся с недугом, но его усилий не хватало, чтобы победить самостоятельно.
Дия смотрела на своего пациента и понимала, что не смогла отказать в помощи после того, как увидела, в каком состоянии находится мальчишка.
Из абстрактного больного он превратился в реального ребенка, которому была необходима помощь. И готовясь сама стать матерью, баронесса не представляла, как можно пройти мимо, если ты его единственная надежда.
Впрочем, Дия понимала, что подобная реакция — следствие гормонов в крови. Полукровка была уверена, после родов ей будет так же плевать на парня, как и до беременности.
— Ваша милость, — едва шевеля губами, позвала ее Женевьева.
Дия кивнула, не оборачиваясь к Фламмаган. Подняв согнутые в локтях руки с растопыренными пальцами на уровне груди, баронесса несколько раз моргнула, строго контролируя свои вампирские способности. Не хватало сейчас еще светить алыми глазами во мраке комнаты.
Потоки силы расцветали яркими бурыми ветвями, расходясь в стороны от Дии. Часть оплела кровать и, как вьюн, забралась на постель. Росток отделился от ветки и плавно пронзил шею лежащего на кровати мальчишки.
На секунду Дия усомнилась в своем решении позволить сестре присутствовать, но та ничем не выказала недоверия, хотя и была напряжена до предела — ее кровь бурлила, выдавая хозяйку с головой.
Росток прошел через шею к позвоночному столбу, проник внутрь. Второй стебель, невидимый под одеялом, вошел в печень пациента.
— Какая грязь, — против воли баронессы гримаса отвращения на миг отразилась на ее лице. — Какая…
Резко вдохнув глубже, Дия прикрыла глаза и запрокинула голову назад. Ее едва не вырвало от запаха гнили, струящейся по венам мальчика. К таким сюрпризам она совершенно не была готова — и без того мощная чувствительность стала еще сильнее. Настолько, что баронесса едва осталась на ногах.
— Ведро, — просипела она, и Варин, который никуда Дию не отпускал в одиночестве, тут же выполнил приказ.
Вампира тошнит от запаха крови. Эта мысль не только повеселила, но и заставила Дию чуть иначе взглянуть на ситуацию. Она и до этого знала, как на протяжении поколений передавалась зараза в роду Фламмаган, но теперь была почти уверена — изначально имело место проклятье.
И не простое. Тот, кто его накладывал, учел вариант с призванным вампиром, который мог бы диагностировать недуг. И, по сути, соображать Дия может лишь благодаря своей человеческой половине. Отец бы в ужасе сбежал из комнаты, едва почуяв этот запах. Ни о
