слишком широких, чтобы быть человеческими.
Савелий знал, что будет дальше, потому выстрелил в ближайшего поддавшегося скверне Хаоса брата, испарив его голову, и закричал в вокс, чтобы нарушить чары.
— Всем оставаться в шлемах и держать разум на замке! Наш род рождён чистым и чистым погибнет!
Тон первого капитана и его действия нарушили магию. Прозвучало еще два выстрела, обезглавивших других поддавшихся тьме в разных частях транспортной развязки, и нежный приятный перезвон колокольчиков сменился обиженным гудением, будто миллионы разгневанных пчёл ощутили угрозу своему улью и готовились вылететь из него наружу. Внутрь периметра вбежало еще два отделения, а затем из коридоров донеслось приближающееся цоканье копыт и дикий женский смех. Розовая пыль обратилась в черный пепел и всякий свет, кажется, угас или стал едва заметен, словно что-то сожрало все цвета.
— Мы Ангелы Ночи, вечно бдящие во тьме! — взревел Савелий, приняв первую и главную догму их ордена. Он действительно был рождён во тьме и провёл в ней всю жизнь, сохраняя бдительность, чтобы пережить глупцов, слепцов и предателей своего долга.
— Мы палачи проклятых и спасители заблудших! — поддержали его слова собравшиеся на огромном перекрёстке боевые братья, и для них это тоже было правдой. Они уже спасли людей Фрации и покарали проклятых эльдар, потому столкнуться с еще одним сонмом проклятых для них будет тем же самым.
— Император посылает нас к тем, кто ищет свет, чтобы они жили, — проговорил следующую строчку первый капитан, чтобы все поняли, что ищущих свет внутри скитальца больше нет.
— Император посылает нас к тем, в ком лишь тьма, чтобы они умерли! — продолжили Ангелы Ночи, выделив последнее слово, и коридоры осветились огнём десятков орудий, начавших стрелять по приближающимся врагам.
А затем через восточную баррикаду под звуки стрельбы стремительной молнией перескочило первое раненое чудовище с птичьими ногами, телом коня и шеей змеи, несущее на себе одновременно прекрасную и жуткую демонетку с обнаженной грудью, окантованной черными кожанными ремешками, одним изящным рогом на левой лысой части головы и извивающимся живым мечом в правой руке, которым она срубила голову оказавшегося близко к месту приземления десантника. Ярко красные капли крови разлетелись с клинка во все стороны и настало время резни.
Гавин дошел до выломанных врат на мостик, когда вся нелепая конструкция скитальца вздрогнула, а в душе прозвучал нечеловеческий крик, возвещающий об освобождении пленника. Занозы. Врага. Что это значило для них он пока с трудом мог представить, но точно знал, что скоро узнает. А пока в дальнем конце широкого коридора, ведущего к вратам мостика, появилось отделение Ангелов Ночи во главе с четвёркой штурмовиков, вооруженных мечами и топорами. Их доспехи почернели от прометия и всё еще дымились, так что стала понятна и тактика, которой они придерживались, чтобы сломить задерживавших их марионеток. Боевые братья быстро шагали вперёд и остановились только в пяти шагах от магистра и его сопровождающих.
— Брат-сержант Хет, — поприветствовал главу подошедших магистр, параллельно оценивая местоположение остальных отделений и прослушивая вокс-каналы, на которых слышались оповещения о том, что марионетки воют и мутируют.
— Магистр Сорнери, — названный мечник отдал честь ударом кулака по нагруднику.
Несмотря на ситуацию, когда все чувствовали нарастающее ментальное давление, как если бы воздух потяжелел и стал приторно сладким, а может и потому, что так случилось, Гавину нужно было выполнить своё обещание безотлагательно.
— Твоё отделение заслужило право на собственное название и геральдику, — оповестил сержанта глава ордена, положив ладонь на наплечник того.
— Мы немного не дошли, но благодарю, магистр, — рослый сержант склонил голову уважительно, а затем вновь распрямился. — Идущие в огне. Прошу разрешения просто выгравировать пламя на наплечниках моего отделения под символом ордена.
— Разрешаю, — кивнул удовлетворённый Гавин, а затем убрал руку с наплечника собеседника и жестом показал на путь, которым штурмовики пришли. — Возвращаемся к позиции первого капитана. Предателей здесь нет и это была огромная ловушка. Возможно, они придут позже со своим демоническим патроном.
Идущие в огне развернулись, и внезапно на мостике за их спинами вспыхнуло пламя, а впереди, из коридора, через который они вошли, отблески огня заплясали на стенах. Еще мгновение, и на их наплечниках под символом ордена появились языки пламени, будто в исполнение их желаний. Давление на разум десантников враз усилилось, будто кто-то прощупывал их души с иной стороны реальности, но приученный отражать подобные атаки Гавин усилием воли отбросил грязные ментальные пальцы от своего разума.
— Демон скитальца использует мысли и желания смертных на его борту, чтобы исказить реальность. Держите разум на замке, братья, ибо каждую слабость он будет использовать против нас, — немедленно предупредил Сорнери, ощущая, как даже сквозь герметичные доспехи в его ноздри проникает запах горящей человеческой плоти, порождённый созданиями варпа, которым чужды были законы материального мира.
Остальные Ангелы Ночи напряглись и приготовились к бою. Некоторые попытались сбить огонь с наплечников, но добились лишь того, что загорелись перчатки, которыми они пытались это сделать.
— Это материализация мыслей. Пламя не настоящее, но сожжет вас, если вы в него поверите, — жестко произнёс магистр, и в этот момент из коридора перед ними и ямы сервиторов мостика позади вырвались горящие фигуры, размахивающие руками и кричащие в смеси ужаса и радости.
В ответ загрохотали болтеры и ударили энергетические лучи, хотя эффект был далёк от ожидаемого. Там, где обычно хватило бы одного выстрела, теперь, чтобы уложить врага, понадобилось три, и было лишь вопросом нескольких секунд, когда начнётся жестокая рукопашная. Один из Идущих в огне проигнорировал предупреждение магистра и огонь с его руки и наплечника перекинулся на остальное тело, заставив его закричать.
Астартес были привычны к боли и должны были терпеть её в любой ситуации, отгораживая свой разум от неё, потому в своей жизни Гавин лишь раз слышал, как брат кричит от боли, и тогда это была боль смешанная с яростью, потому что его пожирали живьём тираниды. Сейчас же это было нечто совершенно иное, мерзкое и отвратительное. Прежде чем магистр успел навести инферно-пистолет и выстрелить, чтобы оборвать муки оказавшегося слабым боевого брата, это за него сделал своим клинком сержант Хет и труп упал к ногам магистра, а голова, выпав из шлема, остановилась и посмотрела на него бездонными черными глазами, слишком большими для того, чтобы быть настоящими.
"То, о чём мечтал ты, маленький Ворон, уже сбылось, потому тебя я просто убью красиво и разукрашу твоими внутренностями своих слуг, твоих бывших Ангелов Ночи", заговорил до противного приятный медовый голос в голове магистра, а затем тело убитого
