– Почему вообще мешала? – добавил Шнобель. – Что за женская непоследовательность такая?
Я кивком показал, что они могут задать вопросы ей самой. Бруторша уже нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, почесывалась, потом вообще с отсутствующим видом подобрала обломок бетона и попыталась его жевать. Тьфу, вот образина!
Пригоршня повернулся к бруторше, поднял руку и помахал, привлекая ее внимание.
– Эй, вы! Как там… Татьяна Васильевна! – он выглядел смущенным, обращаясь по имени-отчеству к трехметровой уродливой мутантше. Я его вполне понимал. Неужели нельзя было найти мутанта поприятнее? – Сначала пытались убить, а теперь спасли нас. Зачем?
Бруторша с видимым усилием сфокусировала взгляд на Пригоршне. Тот невольно попятился, поднимая ствол. Пожевав губами, самка сплюнула кусок бетона, но плохо рассчитала, и Шнобелю пришлось отпрыгнуть в сторону.
– Помощь! – рыкнула она. – Ыксы… ыкспи… опыт! Опасен! Прекратить!
– Хочешь сказать, нужна наша помощь? – перевел Шнобель. – Опомнилась! Помнишь, как ты меня чуть с махины этой не стряхнула? У меня руки вытянулись, как у обезьяны, пока я там висел! И ты еще хочешь…
Бруторша резко наклонилась вперед, придвинула морду почти вплотную к наемнику и выдохнула ему в лицо:
– Помощь… я… вам. Срочно! Пыка… не поздно.
– Эй, эй, полегче! – от неожиданности Шнобель упал на задницу, прикрываясь локтем от летевших в него брызг слюны и бетонного крошева.
– Так, а ну отставить! – велел я. – Если у нас действительно мало времени, давайте успокоимся и разберемся. И составим план действий.
Пригоршня, ворча, опустил калаш и отошел от бруторши. Усевшись на крышку одной из цистерн, которые торчали из пола рядком, он вытащил банку тушенки, открыл и начал пальцами доставать куски мяса.
– Разбирайся без меня, – сказал он. – Потом расскажешь.
Шнобель пристроился рядом с Пригоршней, они стали по очереди таскать из банки тушенку, заедая печеньем.
Я повернулся к бруторше. Та переминалась с ноги на ногу, беспокойно глядя на нас.
– Давайте начнем с начала. Итак, вы – Иртеньева Татьяна Васильевна, ученая, которая в числе прочих занималась экспериментами по управлению Зоной…
– Да! Нет! – рыкнула самка. – Не контроль! Ыс… ыссле… ысследования. Контакт с сознанием.
– Вы установили контакт с сознанием Зоны, правильно? Но что-то пошло не в ту сторону, и эксперимент остановили.
– Кома! – рявкнула самка так, что Пригоршня со Шнобелем, тихо о чем-то переругивавшиеся, подпрыгнули, едва не выпустив тушенку. – Впала… в кому. Ученый совет… испугался. Отменили… опыт. Дядьев… ааргх… против! – она зарычала, замотала головой.
– Но Дядьев был против, – продолжал я, стараясь не терять нить рассказа. – Наверное, он настаивал на продолжении эксперимента, так как увидел в произошедшем с вами возможность управления Зоной, иначе говоря – неограниченную, нечеловеческую власть. Правильно?
– Лишили права… на опыт! – согласилась бруторша. – Ызгнали!
– За скандальный характер и несогласие с решением Ученого совета Дядьева отстранили от работы на базе и выслали на Большую землю, – перевел я. – Но он не желал упускать такие возможности. Договорился с Брежневым…
– Ааргх? – вопросительно рыкнула Иртеньева.
– Заместитель начальника охраны базы, он заодно с Дядей. Эти двое разработали план захвата базы. Я так понимаю, Дядя обещал Брежневу, что будет отдавать ему все артефакты или что-то в этом роде. А Брежнев будет хранить тело ученого и работать, как бы выразиться, его голосом в этом мире. При необходимости. Дядьева увозят с базы на вертолете, он не знает дорогу на базу и не может на нее обратно проникнуть – его не пустят. Поэтому он нанимает, во-первых, наемников для захвата базы, во-вторых, нас с Пригоршней – как проводников и пропуск на базу. Я правильно понимаю?
– Откуда ты все это знаешь? – поразился Шнобель. Я выразительно постучал пальцем по лбу:
– Думать надо, Рома.
– Химик у нас голова, – поддакнул Пригоршня.
– Откуда вы узнали про этот план? – обратился я к бруторше. – Ведь поэтому вы и пытались нас убить по дороге к базе?
Самка выглядела смущенно – насколько может выглядеть смущенным мохнатый йети.
– Не убить! – фыркнула она. – Остановить. Знаю много, что в Зоне. Слышу! Вижу! Чую… мысли.
– Мысли читать умеешь? – оживился Шнобель. – О чем я сейчас думаю?
Иртеньева укоризненно посмотрела на наемника, скривила рот.
– Мысли… нет. Ын… ынте… интенции!
– Чего? – вылупился наемник. – Какие еще интенции?
– Проехали, – одернул я его. – Дальше! Тьфу… – теперь и я пытался говорить короткими, рублеными фразами. – Значит так: вы как-то почувствовали, что Дядьев намеревается сотворить, и попытались помешать. Почему нам, а не ему?
– Всем, – проворчала бруторша, вертясь на одном месте. Видно было, что мутанту, чьим сознанием завладела женщина-ученый, неуютно долго стоять на одном месте, да еще разговаривать. Мозг у самки должен просто кипеть. Не вырвется ли она из-под контроля? Или мозги перегреются и вскипят в этой волосатой башке… Все-таки брутор – большой, сильный и кровожадный мутант, не брезгующий человечиной. Опасный враг.
Иртеньева заметила мое беспокойство.
– Контроль… держу, – сказала она. – Но мутант портится. Нервы… сдают. Надо быстро.
Наверное, ученая выбрала старую самку не столько потому, что та была крупной и сильной – в смысле физической мощи она явно проиграла бы молодому самцу, – а потому, что эта особь явно была развита несколько более прочих.
– Хорошо, я заканчиваю. Вы пытались помешать всем нам добраться до базы. Чтобы Дядьев не попал в лабораторию и не взял Зону под контроль своим больным сознанием.
– Больным – уж точно, – ввернул Пригоршня. – То мутанты, то смерч… Псих недорезанный.
– …Но он попал и взял. Теперь вы узнали, что мы собираемся ему помешать, и хотите помочь нам. Так?
Самка мотнула головой в знак согласия.
– Но как мы можем остановить его?
Бруторша со свистом втянула воздух сквозь желтые клыки.
– Знаю… проход. Под землю!
– Проход под землю? – удивился Шнобель. Он давно встал и прохаживался, разглядывая зал и цистерны для мальков.
– Под землю… подземный…
– Подземный проход? На базу?
Иртеньева кулаком стукнула себя в грудь и зарычала. Судя по всему, это был жест бруторши, а не ученой. Видимо, у самки и контролирующей ее сознание ученой совпали эмоции, срезонировали, и несвойственный женщине жест проскочил сквозь контроль.
– На базу мы и сами можем, – возразил Шнобель. – А вот внутри-то как мы и чего делать будем? Ты вот что скажи! Как Дядю порешить, а прочих не задеть? Среди нас пацифистов много, если ты заметила, – он покосился на нас с Пригоршней. – Этих, как их… филантропов. Не хотят, понимаешь, чтоб невинные пострадали.
