В этом месте дорога уже изрядно отклонялась от берега океана вглубь саванны, поэтому путь до лагеря занял около пятнадцати минут. Послышался шум прибоя, запахло морем – йодом, сохнущими водорослями. Мы перевалили через заросшую кустарником песчаную дюну и оказались на самом берегу возле разбитого лагеря.
Лагерь был устроен на совесть. Пять добротных четырехместных палаток были установлены на деревянных поддонах, в каждой – по две крепкие складные койки с легкими шкафчиками возле каждой. Еще одна большая палатка выполняла функцию штаба и совещательной комнаты: в ней была установлена школьная доска, стояли раскладные столы и стулья. Отдельно стояла еще одна такая же палатка, где разместилось отделение материально-технического обеспечения, которое должно было обслуживать радиостанцию, смонтированную на «хамви», кормить нас и нести караульную службу. Ну что же, меньше проблем для нас.
Стараниями хозотделения в лагере уже были сооружены два добротных отхожих места, и посредине площадки между палатками стоял длинный полевой умывальник. Весь лагерь был обнесен колючкой-спиралью, перед которой местами были установлены на растяжку сигнальные мины, предназначенные больше не для предупреждения о нападении, а для того, чтобы пугать излишне приблизившихся к лагерю животных – проверенный местными способ.
Ну что же, учитывая то, что нам в этом лагере придется провести целых три недели, обстоятельность его возведения могла только радовать.
Мы заглушили двигатели автомобилей, когда машины втянулись на территорию лагеря и выстроились в ряд на площадке для транспорта, где уже стояли еще один вооруженный тяжелым пулеметом «хамви» и грузовик М939 с открытой кабиной. Из штабной палатки вышел Смит, подошел к нам, поздоровался, поинтересовался, как мы доехали. В свою очередь я поинтересовался у него, где лодка и судно для тренировок.
– Целых два «зодиака» в грузовике – надо только собрать, – ответил он. – Но делать это без главного специалиста не стали. Судно прибудет лишь через три дня, к сожалению, а пока будем заниматься тем, для чего оно не требуется. В грузовике есть мишени на поплавках – для тренировок в стрельбе с лодки.
– Насколько гарантировано сохранение секретности нашего здесь пребывания? – спросил я.
– Все солдаты дали официальную подписку о неразглашении, – ответил Смит. – Соответственно в случае нарушения обязательства их ждет военный суд.
– Что за команда у судна? – задал я еще один вопрос.
– Это орденское судно, военная команда, все тоже дадут обязательство о неразглашении, к тому же команда будет уменьшена до необходимого минимума.
– Хорошо, – кивнул я удовлетворенно. – Начнем размещаться.
Территория Ордена, временный тренировочный лагерь. 22 год, 7 число 8 месяца, понедельник, 22.00
В палатках мы разместились достаточно комфортно – они были четырехместными, но оборудованы под проживание двоих. Часть штабной палатки использовали под склад того, что не хотели бы хранить просто под навесами. К моей радости, Смит достаточно буквально понял мое пожелание не скупиться на боеприпасы для тренировочного процесса, поэтому под маскировочной сеткой и тентом был выложен целый штабель зеленых патронных ящиков.
Смит расстарался и привез в лагерь восемь немецких автоматов сорок пятого калибра UMP со съемными глушителями и две армалайтовские винтовки AR10 SuperSASS – американский ответ нашим «винторезам», – что заставило меня поморщиться, потому что очень уж ответ был ублюдочным, и что самое главное – боялся воды, от которой он клинил и портился навсегда, что для захвата судна было как нельзя кстати. Ни «вал», ни «винторез» мы сюда не брали по известной причине, и факт их наличия у нас пока намерены были скрывать.
По компоновке они тоже были неудобны, потому что сделаны словно бы для стрельбы на длинные дистанции, при этом имея эффективную дистанцию огня меньше четырехсот метров, и то внатяжку. А что еще мог предложить дозвуковой патрон калибра 7,62? В общем, американцы их объявили, по своему обыкновению, «революцией в стрелковом деле», но в реальности это были обычные… М16, чтобы всем понятно было, с дополнительным положением газового регулятора под дозвуковые патроны, то есть с низким давлением. И все – больше никакого новаторства. Можно было свинтить глушитель, переставить регулятор на обычный боеприпас – и пользоваться как обычной винтовкой: точной, но капризной.
А вот пистолеты-пулеметы меня обрадовали – глушители эффективно гасили звук выстрелов, а дозвуковая тяжелая пуля сорок пятого калибра могла свалить, даже угодив в бронежилет, что для боя в тесноте в самый раз. К тому же и запасных магазинов хватало для этого оружия, и коллиматорные прицелы имелись – с тактическими фонарями и инфракрасными лазерными целеуказателями. За это спасибо, хороший выбор.
В общем, чтобы группа начала втягиваться в ритм подготовки, я объявил тренировку по боевому слаживанию, а затем, когда уже стемнело, вывел ее всю на соседний с лагерем пляж, где было оборудовано импровизированное стрельбище, и устроил ночные стрельбы из нового оружия. Немецкие автоматы работали безукоризненно на дальности в пятьдесят метров, если, конечно, не ждать от них сверхъестественного и не стрелять в бронежилеты.
На следующее утро вся группа перешла в руки Дмитрия, который начал с банального плавания. К счастью, прибрежные воды этого мыса не слишком уж кишели хищниками ввиду пологого песчаного дна и, как следствие, недостатка пищи, – но все же сам наш инструктор с обоими орденцами плыл на «зодиаке» параллельным курсом, вглядываясь в прозрачную воду.
После часовой «плавательной разминки» мы позавтракали, после чего Дмитрий в течение часа читал нам лекцию о том, как следует догонять ночью охраняемое судно и как на него забираться.
Потом почти половину дня мы с Бонитой, как отделение огневого поражения, потратили на то, чтобы только начать попадать в плавающие мишени с движущейся со скоростью в четырнадцать узлов лодки. И здесь начали возникать первые вопросы. Главной проблемой было использование оптики при ветреной погоде: резиновый «зодиак» выбивал немало брызг из волны, заливая оружие, что ему было крайне противопоказано: могло просто заклинить. Но это не все – сейчас мы заматывали винтовки прорезиненной палаточной тканью, но для оптики этот трюк не проходил. Брызги размывали изображение, и даже при дневном свете это создавало трудности, – а как быть ночью? С огромными линзами объективов ночников? Нам недостаточно было поразить возможных часовых на палубе атакуемого судна: мы должны были держать палубу под контролем все время, пока штурмовые группы не займут свои позиции на ней, после чего сами должны были подняться на нее и взять под прицел открытые пространства палубы.
