В прошлый раз я предположил, что хвоста у транспортника вообще не осталось. Отломался, например, при жесткой посадке и сгинул… гдето… положим, в том же болоте, что и две турбины.
Однако осмотр с вшга показал: есть хвост, есть, родимый! Он был отделен от фюзеляжа и водружен усилиями какихто шутников на птичью карусельку. Где и вращался в гипнотизирующем вальсе.
Редкая, кстати, штука - медленная, стабильная птичья карусель, без пульсаций.
«Своеобразное у ребят чувство юмора», - подумал я.
Рядом с «Русланом» я приметил вертолетную площадку. Она была пуста. Хотя по ряду косвенных признаков можно было определить, что вертолеты там садятся нередко.
По другую сторону от самолета бередила воображение совсем странная вещь - озерцо. Точнее даже озеро, поскольку размеры у него были вполне внушительные - порядка семидесяти метров в поперечнике.
Откуда взялось здесь озеро, я лично понятия не имел. Но допускал, что оно было того же происхождения, что и Янтарное. Янтарное ведь началось как большой овраг, искусственно преобразованный в котлован, где была захоронена зараженная техника. И только значительно позднее этот котлован наполнился водой из ключей и ручьев.
Как показали дальнейшие события, в главном я был прав: озеро имело техногенное происхождение.
Только там было вовсе не захоронение зараженной техники. И заполнено озеро было вовсе не водой… Ну то есть не только водой.
Мысленно «сфотографировав» базу в мельчайших деталях (в Зоне надо подмечать все, каждую подробность, каждый нюанс), я обернулся, чтобы насладиться зрелищем пройденного через Сухой Луг пути.
Дааа, а мы отважные ребята, оказывается… Отсюда, с высоты трех человеческих ростов, было видно многое, чего никак нельзя было различить, пробираясь через заросли хвощей и феноменально высокой крапивы.
На земле отчетливо выделялись овалы и восьмерки сенножелтого цвета. Эти образования отвечали траекториям периодических жарок. А где притаились гравиконцентраты - там словно бы медведи в траве сношались. И таких медвежьих привалов я насчитал за два десятка! Несколько разломов - могучих, но притом еле различимых изза маскирующей их края растительности - тянулись вдоль энергичного зигзага, прохода в минных полях.
Короче говоря, если бы все эти немаловажные нюансики были понастоящему аккуратно обозначены на карте Синоптика, я бы еще двадцать раз подумал, прежде чем соглашаться на прогулку через Сухой Луг.
Но это все было в общемто и не так удивительно - ибо Зона на то и Зона, чтобы изобиловать аномалиями.
А вот то, что с вала, несмотря на его господствующее над местностью положение, совершенно не просматривается Бетонка3, меня понастоящему изумило.
- Слушай, а где дорогато? - спросил я у парня с винтовкой ОСВ96.
- Какая дорога?
- Бетонка.
- А, - парень ухмыльнулся, - нас с бетонки не видно? Не видно. Значит, и мы бетонки не видим, - загадочно ответил он.
Ну понятно. Очередной штучный аномальный феномен. Либо феноменальная аномалия. Кому как нравится.
А только зря, ребята. Лучше бы вам бетонку под наблюдением держать, ara. А то ездят там всякие иностранные легионы…
Но я, конечно, промолчал. В Зоне последнее дело учить когото жизни. Ну разве что отмычку какогонибудь или туриста богатенького… Всетаки они за это тебе деньги платят.
Парень с ОСВ96 передал нас двум менее симпатичным сопровождающим, вооруженным «калашами».
Они провели нас к вертикальному бетонному тюбингу, врезанному в вал с внутренней стороны. Внутри тюбинга был организован лифт. Обычный лифт с электромотором, не аномальный. Ну то есть как обычный?
Совсем примитивный: круглая платформа на тросах.
Мы спустились вниз и оказались на земле в некотором отдалении от кормовой части «Руслана». Оттуда нас провели вперед вдоль корпуса самолета и пригласили в невзрачный бокс, расположившийся под законцовкой левого крыла.
В боксе нас очень старательно обыскали два хмурых и тощих молодца из службы безопасности «каперов».
На их нарукавных повязках так и было написано:
«Служба внутренней безопасности». Все чин чинарем, порядок полный, я такого позитивного фашизма даже у «долговцев» не видел!
Претензий к нам особых у службы безопасности не было и быть не могло. Мы идеально выдержали правила неписаного кодекса поведения в окрестностях любой клановой базы: с оружием в руках не ходили, тайными мессагами с ПДА не сыпали, радиомаячками не светили.
Более того, все серьезное оружие, которое при нас имелось, мы, как я уже говорил, держали в рюкзаках.
Причем в незаряженном, а местами и частично разобранном виде.
Кстати, то обстоятельство, что мы не размахивали стволами, очень нам помогло уже при встрече с колонной французской техники и странным лейтенантом Кайрисом. Ибо, как легко догадаться, мы были действительно похожи на ученых. А вот если бы Гайка повесила свои «моссберги» в наспинные чехлыкобуры, а я перся бы по Зоне, сжимая в граблях свой культовый, затюнингованный по самое не могу АК47…
В общем, по нормам «каперов» мы попадали в категорию хороших ребят.
А стало быть, те же самые нормы - насколько я помнил их по предыдущему визиту - разрешали хорошим ребятам перемещаться по базе, оставив при себе и свои рюкзаки (пусть даже набитые оружием!), и контейнеры для артефактов. Запрещалось, разумеется, открывать и первое, и второе без разрешения. А так - ходи, если не лень.
Скажете, «каперы» с ума сошли? Надо им было ввести драконовские порядочки, как у темных сталкеров?
Отбирать у всех все, запирать в комнате под охраной и возвращать только на выходе из базы?
Может, и надо было. Но, если честно, смысла не вижу. Тем более что для плохих ребят у «каперов» и без того имелись оченьочень серьезные нормативы безопасности.
В то же время, поскольку мы напросились в гости к Шиве, нас всетаки подвергли крайне тщательному обыску. Но, как я и думал, горы оружия в наших рюкзаках «каперов» не особо заботили. Они искали всякие нательные игрушки: микрофоны, маячки и тому подобную разведывательную электронику.
Ничего подобного у нас не было. А ПДА всех нас попросили выключить и спрятать в рюкзаки.
Когда дошел черед до моего «МакНэри» и до спецназовского ножа Кости, старший наряда службы безопасности - это был видный блондин с пронзительными синими глазами - сказал с какойто трогательной неуверенностью:
- Ну а с этим мы что делать будем?
Я хотел миролюбиво предложить «Тоже в рюкзаки положим, да?», когда вдруг инициативой завладел Тополь.
- Послушай, друг, ты в армии служил?
