Они обе были красивы, но холодной красотой – такими дриадами можно было любоваться только эстетически. Они, своей нечеловеческой холодностью, не вызывали привлекательность как женщины. В отличие от других лестных нимф – потомков тех, кто пришел с планеты Терры. Вот они в значительно большей мере были похожи на людей. И Гаррет, как и Венсан кстати, совсем недавно очень внимательно провожали взглядом четверку человекоподобных дриад, унесших носилки с Дженнифер. И явно не только потому, что их волновала дальнейшая судьба Дженнифер.
Когда сбросившие пелерину сокрытия септиколийские дриады встали перед нами, молчаливо требуя ответа, я поднял сжатый кулак, продемонстрировав им перстень со знаком Корпуса.
– У меня… есть что сказать совету старших сестер, – из-за пересохшего горла слова давались нелегко.
Не ответив ни словом, ни жестом, обе дриады развернулись. Миг, и обе фигуры вновь стали размытыми – взгляд проходил сквозь них, совершенно не цепляясь, оставляя в восприятии лишь призрак силуэта. На который можно смотреть, рассматривая, лишь краем глаза, без фокусировки. И в такой силуэт – если не обладать необходимым умением или набором ментальных практик, ни из лука, ни из винтовки даже не прицелиться.
Против подобного размытого сокрытия прекрасно работает пулемет – когда неточность даже самого плохого стрелка прекрасно нивелирует размер эллипса рассеивания, как говорят инструктора в легионах. Выражаясь проще – если стрелять из пулемета, точность каждого отдельного выстрела вообще не важна, он ведь по площадям работает. Но пулеметы запрещены Кодексом, и состоят на вооружение лишь преторианской гвардии Рима. И дриады с ними – к своему большому счастью, не знакомы.
Между тем и заманчивые очертания фигур дриад-терранок с носилками, как и холодные черты дриад-септиколиек из поля зрения исчезли. И теперь мысли о пулемете, пулеметах – представления о том, что может сделать в Фегерваре усиленная пулеметами пехотная ротная, или даже батальонная тактическая группа, помогали мне не обращать внимание на полноценно приближающийся откат. Который уже был готов меня догнать – уж слишком я вчера много и активно бегал в танце двух мечей, используя заемную мощь богини.
Обе старших рангом дриады-септиколийки исчезли из поля зрения совсем, а некоторая часть патруля лесных нимф нас плотно окружила, показывая дорогу. И в их сопровождении мы двинулись дальше в глубь леса. Из вида дриады не скрывались, провожая и ведя нас, но присутствовали рядом словно размытыми тенями, группой призраков.
– Кайден! – окликнул меня Гаррет.
Только сейчас я понял, что со мной пытаются говорить, и обращаются уже не в первый раз. Даже не стараясь вспомнить, о чем меня спрашивали, я поднял руку, привлекая к себе внимание всех троих спутников.
– Меня сейчас вырубит откатом, вполне возможно надолго. Пока я в отключке, ни на что не соглашайтесь, ни с кем на контакт не идите, просто ждите пока я приду в себя. Говорите что я главный, решения без меня принять не можете, совету уполномочен отвечать только я. Да, и не вздумайте участвовать в любовных играх, даже если вежливо попросят.
– В любовных играх? – в один голос спросили Несса и Гаррет.
– Да. Это опасно.
– Почему? – спросил Венсан, которого они сейчас вели под руки вдвоем.
– Потому что дриады те еще затейницы, лучше тебе не знать почему.
В этот момент я заметил, как одна из сопровождающих нас лесных нимф бросила на меня укоризненный взгляд. Пусть она и была под пелериной сокрытия, но тень движения я уловил.
– Информация не бывает лишней, – произнес Гаррет.
Если бы не реакция дриады, я бы промолчал. А так, сдержав желание подмигнуть приостановившейся лесной нимфе, я продолжил.
– Дриады накачивают попавшееся им мужское тело или l'homme, как они называют мужчин, афродизиаками. Потом перетягивают тонкой лозой эксклюзивно мужской рабочий инструмент у основания, останавливая поток крови, и используют l'homme на потоке для оплодотворения или удовлетворения множества сестер. Это у них называется карусель плоти. Смерть мужского тела в большинстве случаев наступает от истощения – иногда приходиться обслужить и полусотню лесных нимф. Но от истощения – это если повезло. Если не очень, и дочерей леса рядом в момент эксплуатации мужского тела рядом было не сильно много, и все желание и потребности удовлетворили, то смерть приходит от развившегося некроза тканей рабочего прибора по итогу любовного марафона. Потому что сохранность рабочего инструмента после подобной эксплуатации на форсаже, как ты понимаешь, невозможна…
Вновь укоризненный взгляд одной из дриад. Да, я сейчас лукавил – подобная незавидная участь ждала в любовных играх с дриадами обычного человека, по своему неразумению забредшего под своды леса. Индигеты для продолжения рода дриадами не использовались: с владеющими магией людьми любовным играм предавались только старшие дриады, находящиеся высоко в иерархии закрытого общества лесных нимф. И не для оплодотворения, а для удовольствия. Были у меня догадки почему, но озвучивать я их конечно же сейчас не собирался.
– А? – вновь я не сразу услышал, что мне что-то говорят.
– Ты очень сильно изменился, Кайден Доминик Альба де Рейнар, – произнесла Несса, очень внимательно на меня глядя. Она уже шагала совсем рядом, даже отпустив Венсана, оставив его на одного Гаррета. Оу, и даже держала меня за руку. И смотрела Несса на меня прямо и очень внимательно. Словно устав от неизвестности и решив, что сейчас самое время получить интересующий ее ответ.
Долго же собиралась – мысленно усмехнулся я.
Я ждал этого разговора. Потому что видел ее фотографии в коммутаторе Кайдена. Интересные, надо сказать, фотографии – с одной из закрытых вечеринок на Темной стороне Европы. И явно, что знала меня Несса, она же Амелия Карина фон дер Биллен, вторая дочь маркграфа Вистельгаузена, раньше довольно близко. И с моим «старым» характером наверняка была знакома.
Вот только момент для разговора она выбрала как нельзя подходящий.
– Хочешь знать почему я так изменился? – усмехнулся я.
– Очень хочу, – совершенно серьезно кивнула Несса. – У тебя же есть ответ?
– Конечно. Я вчера воспользовался секретной магией фамилии, и меня сейчас так крючит, что даже плющит… понятно что я изменился, я ведь даже сам себя в зеркале сейчас не узнаю, так мне плохо.
Боги, когда же мы придем? У меня ноги уже еле-еле двигаются, и только язвительный сарказм совсем немного красит реальность.
– Я говорю про другое, – твердо произнесла Несса, не обратив внимание на мой тон.
Забавно. Мы сейчас под сводами чужого леса, непонятно с какими перспективами, а она хочет именно сейчас узнать причины, почему я изменился. И это ее «я хочу сейчас», вполне характеризует девушку. Как и то, зачем и почему она отказалась от имени и отправила в Корпус делать себя сама.
Но не только характеризует именно ее. Есть запрещенная (Кодексом) к обсуждению теория, что люди Терры произошли от обезьян, а люди Юпитера – от кошек. И то, что сейчас происходит, теорию – в плане происхождения людей Юпитера от кошек, подтверждает. Кошачий тип психологии – приняв решение, реализовывать его несмотря на сторонние факторы. Кошка может сидеть на обочине дороги и долго решаться ее перебежать, но, когда решится, бежит без остановки к намеченной цели даже не смотря по сторонам и не обращая внимания ни на что кроме выбранной точки конца пути.
Прямо как Несса сейчас – рядом патруль дриад, а она не обращая внимания на них решила именно сейчас выяснить причину почему я так сильно изменился. Даже не думая, что вблизи чужих ушей я не буду раскрывать свои тайны. Как кошка не думает о том, что рядом в ее сторону мчится мобиль и продолжает стремиться к намеченной цели.
– Это все Корпус, Несса, – от усилия каждого шага стараясь не хрипеть и не пыхтеть словно утомленный тяжелой работой старый дед, произнес я. – Ты видела, что они делают утром?
– Что они делают утром?
– Они предлагают мне выбор! И я не могу справиться с собой: накладываю в глубокую тарелку запеченные мюсли с орехами, заливаю их сливками, добавляю туда свежую голубику и землянику. Это же самый настоящий завтрак чемпиона, он буквально на ходу меняет людей! Попробуй, ты сама в этом убедишься…
