Глава 30
— Мир казался застывшим. В течение жизни ничего не менялось: ты рождался, осознавал себя в общине, учился добывать еду и другим премудростям выживания. Если повезёт — переживал детство… заводил себе подругу, или нескольких. На сезон — или до конца жизни. У каждого это было по-своему, мы ещё не доросли до правил единой морали, — Даниил сидел на большом камне, недалеко от входа в пещеру. Я и Алина расположились на камнях поменьше, специально подтащив их ближе. Он опустил ладони, опёрся локтями о колени и говорил, свесив голову. Его слова падали вниз, как булыжники, отдаваясь глухим эхом под сводом пещеры, — казалось, вечность прошла. Как это всё умещается у меня в голове? Я должен был начать забывать… потерять корни… то, с чего это всё началось, должно было быть стёрто. Но нет. Я всё помню. Каждую деталь — до сих пор, будто это было вчера, — он вздохнул и потёр переносицу, бросил на нас быстрый взгляд из подлобья, — жизнь тогда очень простой была. И смерть всегда была рядом, это понимаешь сразу. Мы не считали себя чем-то особенным. Чем-то лучше или выше окружающих нас существ. Мы знали, что у волков — свои семьи. Такие же сложные отношения в стае. Мы знали, что рыси тоже радуются жизни, боятся за своих котят и стараются выжить. Мы были частью всего этого. Просто ещё одно племя, ещё одна ветвь жизни. В мире, где мало что от тебя зависит. Когда кругом есть силы, которые ты не понимаешь, и которыми не можешь управлять… можете себе такое представить?
— С большим трудом, — честно признался я.
Даниил снова посмотрел на меня. Будто старался пробуравить насквозь, чтобы добраться до сути.
— У зверей не принято убивать друг друга, — продолжал тот, кого я считал разведчиком, — и у нас было так же. Нас вообще было мало поначалу. Пятнадцать человек в общие было много. Мы жили в пещерах или землянках, кочуя от угодья к угодью. У нас почти постоянно было холодно, мы питались в основном мясом и кореньями. Казалось, что так было всегда, хотя старшие детворе рассказывали сказки про благословенное время, когда мы жили в лесу, где никогда не было снега, а для того, чтобы добыть еду, нужно было всего лишь протянуть руку. Но потом от жадности кто-то украл еду, которая была предназначена духам, и духи прогневались…
— В смысле, боги? — рискнул вставить я.
— Тогда богов ещё не изобрели, — усмехнулся тот, кто звал себя Даниилом, — были только духи. Предки, которые умирали. Разум не мог смириться с тем, что целый мир, который жил в человеке, вдруг мог пропасть полностью. Так появились духи.
— Ясно, — кивнул я.
— Духи жили среди нас. Когда умерла бабушка, мы похоронили её в дальней пещере, укрыв толстым слоем веток и земли. Но я продолжал с ней разговаривать. И она мне отвечала. Это было нормально, все так делали, — продолжал Даниил, — общин было мало… иногда мы спорили за угодья. Иногда объединялись, чтобы давать отпор другим созданиям. Волкам или существам, которые были похожи на людей, но людьми не были. Мне сложно объяснить, слов таких нет.
— Неандертальцам, вероятно, — предположил я, — кроме нашего вида, существовало ещё два других вида людей.
— Да, — Даниил кивнул, — вероятно, ты прав. Скорее всего, так и было. Ты же понимаешь, что я вынужден был следить за историей родного мира только по косвенным следам. По меняющемуся языку, по привычкам и обычаям, с которыми перерождённые приходили в этот мир…
— Понимаю, — согласился я, — непростая задача. Одни языки чего стоят… ты действительно выучил их все?
— Когда у тебя много тысяч лет времени, это не кажется такой уж сложной задачей, — усмехнулся Даниил.
— Как ты попал сюда? — решился спросить я.
— Я как раз и пытаюсь объяснить, — ответил Даниил с лёгким раздражением, но затем продолжил обычным, спокойным тоном: — люди друг друга не убивали. Совсем. Это казалось чем-то невозможным. Даже если с другой общиной были разногласия — никто бы не стал убивать ради чего бы то ни было. С этими… как ты сказал? Неандертальцами? Да, с ними всякое бывало, но даже если кто-то из них погибал, мы потом уходили далеко, и приносили дары духу погибшего и какой-то выкуп его общине, чтобы дальше жить спокойно.
— Ты кого-то убил! — догадалась Алина.
— В соседней общине был парень, который хорошо умел говорить с духами. Не только с людскими, а с духами вообще всего живого, — продолжал Даниил, проигнорировав её реплику, — поэтому они жили богаче нас, пользуясь такими же угодьями. Им везло с охотой. Они всегда находили места, богатые плодами. Сейчас таких, как он, назвали бы священниками.
— Шаманами, — поправил я.
— Шаманами… — повторил Даниил, словно пробуя слово на вкус, — точно. Спасибо. Так вот, на эту общину не нападали волки. У них не случалось голодных дней. Но что хуже всего — они легко предлагали свою помощь… среди наших шли разговоры о том, чтобы присоединиться к ним. Но мне… знаю, это сложно объяснить. Мне было обидно. У нас ведь должны были быть свои духи, свои обереги. Свои предки. Идти к чужакам было всё равно что предать их…
Даниил вздохнул.
— Ты убил его? — я повторил догадку Алины, — как? Подкрался ночью?
— Я не мог так сделать, — спокойно ответил Даниил, — его дух мог отомстить всей нашей общине. Его было бы не задобрить.
— Что же тогда случилось? — спросила Алина.
— Это был поединок. Бой. Мы не собирались убивать друг друга. Дрались до первой крови. Если мы побеждаем — шаман другой общины учит меня, как общаться с духами. Если он — наша община присоединяется к ним.
— Звучит разумно и справедливо, — заметил я, — что пошло не так?
— Случайность, — ответил Даниил, — глупая случайность… мы дрались слишком близко к берегу. В какой-то момент я не рассчитал бросок… мы оба рухнули вниз, в ледяную воду. Сложно сказать, кто из нас кого убил. Нас обоих убил поединок. Битва.
Наступило молчание. Было слышно, как снаружи шелестит листва. Даже не верилось, что только что в окрестных лесах грохотала техника и слышались выстрелы.
— Я очнулся уже здесь, —
