такое…
— Какое?
— Нестабильное. Разве же это профессия? Понимаешь… перспектив нет.
— Да ё-маё! Какие перспективы-то? Ну будет зарабатывать в своей этерии триста драхм — это край. Тут тоже, возможно, выйдешь на такой же уровень, когда раскрутимся. В конце концов, если не получится или не понравится, вернёшься к себе. Я позвоню твоим родителям, скажу, что ты мне нужен на другой должности. Поэтому последнее слово за тобой.
— Попробовать-то можно, — неуверенно согласился Алексей. — Если проблем не возникнет… В любом случае, как скажешь. Ты же главнее моего отца.
— Вот именно.
Таким образом с Алексеем я договорился. Следующим пунктом моего плана было уболтать Настю.
После убийства Амвросия Птолемея я часто ей звонил, и мы подолгу разговаривали, но потом это стало происходить всё реже и реже. Последний раз я звонил Насте, чтобы поздравить с Новым годом.
И всё же за эти месяцы мы стали хорошими друзьями. Настя тяжело переживала смерть брата, и я оказался единственным, кто поддержал её в этот непростой период. Однако она довольно быстро пришла в себя, вернулась к прежней жизни, и теперь опять кого-то выслеживала. Ей стало не до телефонной болтовни, да и мне, собственно, тоже.
С деньгами Настя не испытывала проблем. За убийство архонта ей на счёт капнуло шесть тысяч драхм — доля её и брата. Мне клан перевёл (очевидно по требованию ГСЭБ) пять тысяч. Мои услуги, похоже, ценились больше, чем услуги людей полузнатного происхождения.
Когда Алексей ушёл, я позвонил Насте и предложил как-нибудь встретиться поговорить. Она согласилась. Однако на этой седмице у неё были дела, а в начале следующей мне предстояла очередная, уже третья за последние два месяца, поездка в зону «Д». Поэтому встречу назначили на следующую среду.
Договорились пересечься вечером возле станции метро «Солнечное плато», что находилась на территории клана Палеологов.
В назначенное время я подъехал на машине в условленное место. Настя ждала меня рядом с большим зданием, в котором располагались рынок и одновременно торговый центр, стояла, сунув руки в карманы своего короткого чёрного плаща, под мышкой держала длинный зонт-трость. Она подошла к машине и села рядом со мной. Сейчас Настя выглядела какой-то невзрачной, серой, словно мимикрировала под такую же серую толпу, что гудела вокруг многоликой массой. Даже взгляд стал бесцветным, в нём уже не было прежнего огня.
На девушке были серые брюки, а под воротником плаща виднелась бежевая кофточка.
— Ну здравствуй, — сказал я. — Куда поедем?
— Есть ресторанчик один спокойный, — ответила Настя. — Я покажу, как доехать. Давай прямо, потом налево.
Я нажал «газ», машина тронулась с места и покатила по запруженным улицам.
— Где-то здесь живёшь? — спросил я.
— Да, недалеко. Но вообще я две квартиры снимаю в разных частях города. Одна тут, другая — на востоке.
— Шифруешся, значит.
— А куда мне деваться?
— Не надоело?
Настя пожала плечами и, помолчав, сказала:
— Не знаю. Если честно, даже не думала. Как тебе твоя новая должность? Привык уже?
— Привыкаю. Я сейчас в основном охотой занимаюсь. Вот вчера-позавчера опять ездил.
— Слышала, там плохи дела.
— Да, плохи. Пока мы воевали с Птолемеями, бесплотные добрались до границ города. Пришлось потрудиться, чтобы очистить там всё.
— Тяжело было?
— Тяжело, конечно. У нас даже один дружинник погиб. Такая огромная тварь вылезла высотой с пятиэтажный дом. Кое-как её убили. Да и вообще их очень много стало. Пришлось в зоне даже временную базу организовать с вахтой.
— Проклятые Птолемеи. Всё из-за них, — мрачно проговорила Настя. — Теперь, наверное, зону расширят.
— Уже расширили. Новый забор ставят в двух вёрстах к северу от прежнего. Два месяца назад там ещё люди жили, а теперь — пустые кварталы. Там ведь тенебра новая появлялась. Её ликвидировали, но говорят, пространство нестабильно.
— Слышала, их несколько появилось. Две или три — точно не знаю, в новостям такое не скажут. Вообще, я думала, это слухи.
— Если бы…
Ресторан находился на небольшой улице. Мы заняли свободный столик у окна, заказали поесть. Цены тут были недорогими.
Заведение выглядело скромно даже по сравнению с чайной, где мы встречались последний раз с Зоей, но зато атмосфера была приятная. Играла тихая музыка. Несколько человек сидели за столиками неподалёку, но нам они не мешали.
— А ты чем занимаешься? — спросил я.
— Выслеживаю человека, — ответила Настя. — Я тебе уже рассказывала. Это один из тех, кто напал на пансионат моего отца.
— До сих пор выслеживаешь?
— К нему оказалось сложно подобраться.
— Не устала этим заниматься? Может быть, тебе действительно сменить род деятельности? Вид у тебя бледный какой-то.
— Да это пустяки. Просто сегодня так и не поспала. А чем ещё я займусь? Буду сидеть в какой-нибудь конторе, перебирать бумажки или на звонки отвечать? — Настя хмыкнула, и в глазах её на миг загорелся задорный огонёк, который тут же потух. — Даже не представляю себя в этой роли. Мне кажется, с ума сойду от скуки.
— А твой род куда тебя хотел устроить?
— Я работала в пансионате отца — я же говорила. А вообще лексиарх гимназии планировал меня направить в высшее военное училища, а потом — в дружину. Не знаю, как отцу удалось отмазать нас с братом. Он тоже был против этой военщины и не хотел, чтобы кто-то из его детей торчал в дружине или ехал в какую-нибудь горячую точку.
— А как так получилось, что ты занималась фибральной акробатикой? Её не запрещали?
— Наоборот, у нас в роду это поощрялось.
— Да неужели?
— Представь себе. Я тогда сама не знала, что многие князья с таким презрением относятся к фибральной акробатике. До сих пор удивляюсь: почему? У меня только одно предположение. Раньше этот спорт был распространён среди группировок подпольных клостов в Персии. Дурная слава и всё такое. Неблагородно, видите ли.
— Глупости всё это, как по мне.
— Да, глупости. Но что поделать? Зато теперь никто не определяет мою жизнь.
— Кроме ГСЭБ, на которых ты работаешь, — напомнил я.
— Да, они меня вроде как на крючке держат. Но я нечасто получаю от них задание. Помнишь, мы Паука брали? Это была не их инициатива. Они вообще почему-то не заинтересовались им. Нам с братом пришлось самим всё делать. Они, конечно,
