ни души.
На этот раз никто мне не поможет. Да и на фиг не надо. Говнюкам пора объяснить в доходчивой форме, что пора прекратить заниматься ерундой, и лучше всего, сделать это самому.
Их шестеро. Два — относительно сильные, четыре — середнячки. Но даже самый сильный из них вряд ли имеет уровень выше шестнадцатого.
Компания подошла, встав полукруг, и только парень, который привёл меня сюда, остался немного в стороне.
— Попался, сучёныш? — проговорил высокий курсант. — Задолбал уже бегать. Я тебе сам ногу сломаю, а лучше обе.
— Так и быть, убивать не будем, — пообещал унтер с широкими бровями. — Пока не будем. Но мозги тебе вправить придётся. Ты хоть знаешь, на кого полез?
Унтер находится на расстоянии удара. Либо он меня, либо я его. Разговаривать смысла нет.
В диалог не вступаю. Сразу пробиваю ему ногой в грудь. Унтер не ожидает столь внезапной атаки и падает. Хук в голову парню справа и ногой с разворота — тому, что слева.
Нападает высокий. Отклоняю его руку предплечьем и кулаком — в нос. Пригибаюсь от атаки следующего курсанта с одновременным ударом в живот, резко выпрямляюсь и апперкотом сбиваю с ног.
Всё это происходит столь стремительно, что парни даже сообразить толком ничего не успеваю. Все пятеро получили леща, трое из них валяются на дороге, а один — тот, который меня сюда привёл — лишь пятится, не зная, что делать. В драку вступать он определённо не жаждет.
Один из сильных курсантов хватает меня за одежду, ловлю занесённую руку, делаю бросок — парень на земле. Припечатываю его пяткой в нос.
На меня с кулаками бросается унтер. Отклоняю корпус в сторону с одновременным длинным хуком. Ударом ноги назад с разворотом валю противника на дорогу. Пробиваю апперкот ещё одному, и тот падает на унтера. Бьёт следующий. Уклоняюсь и сбиваю лоукиком.
Второй сильный курсант накидывается на меня, обхватывает поперёк туловища, пытается повалить. Принимаю стойку пошире, далеко отставив заднюю ногу, и луплю кулаком по голове, а затем, улучив момент — поленом в живот.
Сзади набрасывается ещё один, но получает локтем в нос. Начинаю молотить борца локтями по спине. Как только его хватка ослабевает, отшвыриваю прочь. Следующий падает от хука.
Набрасывается унтер. Опять борьба. Я попадаю ему кулаком в нос, захватываю руку, бью коленом. Против никак не отцепляется, а я продолжаю его долбит, удерживая руку в захвате, а затем кидаю через себя.
Удар ногой в челюсть опрокидывает одного из нападающих. Высокий снова получает лоукиком в бедро и валится на асфальт, схватившись за повреждённую конечность и завывая от боли. Следующий сгибается от удара в солнечное сплетение и ложится от апперкота.
На ногах остаются два сильных бойца и парень, которые так и не вступил в бой. Унтер и второй сильный курсант получили много ударов, но всё ещё держатся. Дерутся они плохо, да и реакция хуже, чем у меня, но энергии полно, возможно тоже уровень пятнадцатый-шестнадцатый.
Нападать они не торопятся, ходят по кругу, выбирают момент для атаки.
Унтер делает выпад. Бью на упреждение ногой в грудь и тут же — назад. Попадаю второму в нос. Хватаю унтера за шею и затылок, пробиваю коленом в живот и в челюсть. Унтер падает. Второго встречаю вертушкой. Он еле удерживает равновесие и отходит. Вторая вертушка — и парень валяется на дороге.
Унтер встаёт, принимает боевую стойку, но атаковать не торопится. Делаю подшаг и лоукиком валю его. Хватаю за руку, выворачиваю, наступаю на лопатку.
— Ну что, хватит или продолжить? — спрашиваю.
— Ты не жилец, — угрожает унтер сквозь зубы. — Ты сдохнешь, выродок.
— Да-да, десять раз, — я сильнее выворачиваю руку, но она не ломается. Мой противник пока ещё крепок.
Чувствую, что придётся повозиться, а времени нет. На дороге в любой момент может кто-нибудь появиться, в том числе кто-то из офицеров.
— Не с теми связался, — пыхтит унтер. — Салага тупорылый.
— Захочешь ещё леща получить, приходи, — я отпустил его руку. — А сейчас мне спать пора.
— Доболтаешься, падла.
— Да я с тобой даже болтать не собираюсь. На хрен ты мне нужен.
Второй сильный курсант всё же встаёт на ноги, но тут же снова валится, сбитый ударом в бедро, и изрыгает трёхэтажный мат.
Пятясь, я отхожу к углу корпуса, контролируя взглядом компанию, чтобы никто не напал исподтишка. Но они даже не пытаются. Трое лежат травмированные, а двое сильных, видимо, понимают, что продолжать смысла нет.
Дохожу до угла, сворачиваю и быстро шагаю к крыльцу корпуса.
Нападение отбито — хорошо. Очень кстати я прокачал два уровня, иначе пришлось бы повозиться. Теперь одно из двух: либо эти уроды поймут, что лезть ко мне не стоит, и отвалят, либо попытаются убить. Всё зависит от степени отбитости этой компании и от того, какими силами она располагает.
На следующий день на построении никто даже не вспомнил о моём вчерашнем опоздании, хотя дневальный видел, как я заходил после отбоя, и должен был доложить дежурному. Но ни наш классный наставник, ни капитан словом не обмолвились. Даже соседи по комнате не стали заострять на этом внимание. После нашей прошлой беседы на тему моих внезапных увольнений ни Серёга, ни тем более, Никита больше не пытались выведать, чем я занимаюсь на выходных.
Сами же они в субботу выезжали на стрельбы на полигон за озером, а в воскресенье Гаврюшин их снова запряг заниматься хозяйственными работами.
Я немного отдохнул на уроках. Спать, конечно, не получилось бы при всём желании, но даже просто спокойно посидеть за партой после дня скитаний по пустыне было в радость. Затем, как обычно, шли физические упражнения, обед, и опять теоретические занятия…
Я с нетерпением ждал вечера. Сегодня первый раз решил сделать звонок с территории спецшколы. Без разрешения наставника это запрещалось, но мой мобильник спокойно лежал в шкафчике под стопкой одежды, прячась от глаз командования. Пусть это и являлось нарушением, но я считал, что никого не должно волновать, кому и когда звоню. Государственных тайн я выдавать не собирался (да и не знал их), а остальное — моё личное дело. Тем более многие хранили у себя электронные устройства, несмотря на формальный запрет.
Придя с ужина, я сунул телефон в карман и поспешил на набережную. Народу здесь было немного. Несколько курсантов поливают газон, два парня общались у перил, а больше никого.
Найдя уединённое место, с замиранием сердца набираю номер Нади. Хочу узнать, отпустили их с братом или нет. Жду, что сейчас раздадутся короткие гудки,
