измываясь над моим телом.
Когда я уже не понимал, на каком свете нахожусь, и жаждал только одного — потерять уж наконец-то сознание, буквально взывая к водной стихии, боль внезапно прекратилась. Некоторое время я наслаждался этой передышкой, и лишь затем начал расправлять сведенные судорогами конечности. Сперва одна рука, затем другая, потом пошли ноги. Выпрямившись, я оставался условно лежать, хотя понять где предполагаемое дно, а где собственно реальный мир, и куда следует всплывать, уже не мог. Чисто теоретически, всплывать надо туда, где светлее, потому что там уже утро и солнышко.
Лежа я пытался понять, что сейчас такое со мной происходило, но не мог даже близко предположить. Закрыв глаза, я, еще раз удивившись про себя, что могу дышать под водой, снова их открыл и часто-часто заморгал, потому что с моим зрением явно что-то происходило. Я начал видеть каждую отдельную каплю, которые, сливаясь между собой, образовывали целое озеро. Но главное, я абсолютно точно знал, что могу влиять и на каждую каплю, и на весь массив воды в целом. Я словно стал частью воды. Каждая клеточка моего тела была ею пропитана, и каждую из них я ощущал и мог двигать в том направление, каком мне было нужно и заставлять принимать ту форму, которая была нужна мне…
Я уже не находился в воде, я жил ею, она была частью меня. Легким взмахом кистью я создал небольшой водоворот, наблюдая, как воронка начинает пробивать толщу воды все глубже и глубже и так до самого дна.
Закрыв глаза, я представил себе берег и взмахом обеих рук поднял волну, которая, подхватив мое невесомое тело, понесла туда, куда я приказывал себя нести.
Волна вынесла меня на песок очень мягко, лизнув на прощанье по руке, откатилась обратно к озеру. На берегу кроме лежащего неподалеку Грини никого не было. Видимо, родственнички свалили в туман и хрен их сейчас найдешь.
Тело после моих водных экспериментов чувствовалось неповоротливым и тяжелым. Мне явно не хватало той легкости, которая посетила меня в глубинах озера. Ничего, сейчас, когда я похоже вышел на новый уровень осознания своего дара, а скорее всего, прошел, так называемую, инициацию стихией, чуть не сдохнув при этом, правы были древние источники, о которых мне когда-то говорил Викентий, я смогу использовать этот уровень в подготовке собственного тела, которое, как ни крути, на очень большой процент состоит из воды. Вот уж, если бы я на собственной шкуре не выяснил насколько стремные все эти магические приливы-отливы, когда ты практически ничего не контролируешь, то удивился бы, что кто-то добровольно соглашался на эту пытку, которая меня еще долго в кошмарах будет мучить.
Обо всем этом я думал, когда пытался подняться на ноги. Наконец мне удалось как следует упереться ладонями в мокрый песок, но как только я начал подниматься, мне на голову обрушился знакомый гул, а в уши словно шмель залетел и начал там противно жужжать, еще и раздражая своим тельцем нежную барабанную перепонку.
Руки разъехались в стороны, и я закричал, на этот раз порадовавшись, что сейчас могу полноценно орать. В голове раздался щелчок, словно кто-то перещелкнул канал, и я почувствовал, как из носа хлынула кровь, а в голове раздался голос.
— Жук. Дом. Искать. Случай. Иди. Генерал. Начало. Ангел. Ласковый. Атлас.
— Ты достала! — я саданул кулаком по песку, как только смог говорить. — Я просил как-то изменить способ связи. Но, если тебе насрать, могла хотя бы намекнуть на то, что происходит! Я не понимаю тебя! Я не понимаю, что тебе от меня надо! Почему ты выбрала меня? Найди кого-нибудь более гениального, потому что я не мой отец! Слышишь меня?
А в ответ была тишина. Чертова система! В такие моменты я начинал жалеть, что отец отбросил тапки на очередной шлюхе до того момента, как сумел запустить эту дрянь в стратосферу, или где там она расположилась, вместе со всеми фигурками, запасными детальками и всеми, кто хоть краем уха слышал об этом чудесном изобретении, способным изменить мир.
Смахнув выступившую слезу, я прямо на песке выписал надиктованные слова. Ха. Все-таки хоть что-то она изменила в способе общения, потому что я отчетливо видел «Жди сигнала». Вот так, коротко и ясно. Сиди, жди и не рыпайся. А какого сигнала и зачем его вообще ждать — не твое, Сава, дело. Искусственный интеллект равный богу в этом мире не потерпит неповиновения.
На этот раз подняться на ноги удалось почти сразу. Затерев ногой надпись, я подошел к телу Гринькова. Почему-то оставлять его здесь показалось мне едва ли не кощунством.
Тело было невероятно тяжелое, смерть любое тело делает тяжелее, чем оно казалось до этого. Да плюс ко всему уже началось окоченение, хотя я и не подозревал, что пробыл в воде столько времени, но как бы то не было, сейчас Гриньков напоминал несгибаемое бревно. Самое главное, я даже не мог представить себе, чем мне помог бы мой дар, призови я его сейчас. Полноводный ручей впереди себя пустить, а тело Грини тащить по этому ручейку как детский кораблик? Это было неправильно, походило на глумление.
Я сумел дотащить его до дома преподавателей, когда увидел, как в нашем направлении бегут люди. Немного напрягшись и остановившись, я смотрел на то, как они приближаются, осознавая, что совершенно безоружен. Чтобы хоть как-то себя обезопасить, я попробовал призвать воду. К моему удивлению и радости стихия с готовностью откликнулась, не нужно было даже изгаляться, медитируя, в попытке призвать дар. По обе стороны от меня прямо из земли взметнулись вверх две прозрачные водные плети, извивающиеся, словно змеи, застывшие в ожидании приказа к нападению. Несмотря на подходящий момент, я решил все же определить насколько теперь мой дар мне подчиняется. Чисто интуитивное движение кистью и на месте плетей, образовались два острых ледяных копья. Движение в обратном направлении и спустя мгновение возле меня снова извивались привычные мне плети.
И тут я узнал в первом из бегущих Васильева и опустил руку. Плети тут же рассыпались по земле сотней мелких брызг, враз потеряв свою грозную убийственную силу и, черт подери, красоту.
Как только преподы подбежали ко мне, я почувствовал, насколько вымотался. Словно мне обрезали те ниточки, которые все еще держали меня в вертикальном положении. Опустившись на землю, я просипел, обращаясь к склонившемуся надо мной в этот момент Игнату.
— Это Волковы. За всем стоят Волковы. И Олег, и Софья, — высказавшись, я наконец-то позволил себе потерять сознание.
Возвращалось сознание
