Николай Побережник - Эрта: Армия Акана

– …ты молодец, сынок, я горжусь, что смог воспитать тебя таким. – От уголка единственного глаза расходились глубокие морщины, мастер-наставник Чагал улыбался, курил свою причудливо изогнутую трубку и смотрел на Кинта.

Они вдвоем сидели на низкой лавке меж двух могильных камней, на кладбище сиротской школы.

– Вы же мертвы…

– И что? – Чагал выдохнул дым и повел рукой в сторону. – Он тоже мертв.

Кинт повернулся и увидел Вакта, он, все такой же семнадцатилетний, сидел на песчаной дорожке и мечтательно смотрел в небо, где под белыми облаками лениво плыл дирижабль.

– Транспортный, – кивнул на него Вакт и посмотрел на Кинта, – он подкрепление привез в форт, теперь северянам некуда деваться, и их осталось только раздавить, как клопов!

– Точно, как клопов! Ржавый шомпол им всем в печенку!

Кинт, вздрогнув, повернулся на голос.

– Чего? – Брэтэ озадаченно осмотрел себя, будто у него что-то не так с одеждой.

– Капитан?

– А ты кого ожидал увидеть, ее? – Брэтэ кивнул за спину Кинту.

Повернувшись, Кинт увидел Сэт. Она сидела в какой-то беседке, затянутой зеленью густого вьюна, и рисовала… Рисунка было не разглядеть, Сэт сделала еще несколько штрихов углем, сняла с подставки рамку и повернула изображение к Кинту.

– Он очень похож на тебя. – Сэт улыбалась, показывая Кинту рисунок ребенка в колыбели.

– Точно, похож, – подтвердил Брэтэ, подойдя к Сэт, а потом обернулся и, показав свой немалого размера кулак, добавил: – И не вздумай сдохнуть в этой дыре, а здесь нет для тебя места! Вставай уже, драный китель!

– Сэт! – закричав, Кинт подскочил на лежанке и уставился на скелет рядом, который смотрел пустыми глазницами на луч света, косым столбом падающий с потолка.

Несколько минут Кинт сидел неподвижно, снова и снова прокручивая в мыслях видение, что явилось ему во сне.

– Я видел ее среди мертвых… – прошептал Кинт и закрыл глаза, а одинокая слеза скатилась по щеке, задержавшись на жесткой щетине.

Кинт чувствовал, как он слаб, его потряхивало, живот подвело от голода.

– Нет, подыхать я не собираюсь, – сказал Кинт вслух, с трудом поднялся и снова взялся осматривать содержимое грота и карманы его мертвых хозяев.

Нашлось кое-какое походное снаряжение, в основном истлевшее от времени, но медный котелок, пара медных мисок и кружек, жестяная коробка с мешочком травяного чая, превратившегося в труху, мешочек соли – были очень кстати. Обнаружилась пара кожаных кошельков с дюжиной монет в каждом, в основном серебром, но были и золотые кесты терратоса. Неплохо сохранившийся в ножнах, но покрывшийся ржавчиной палаш, вполне острый, однозарядная винтовка, к ней пяток патронов, два капсюльных револьвера, порох в стеклянной банке, превратившийся в серый комок, мерка, горсть капсюлей и пуль, десяток гильз. Мелочевка из личных вещей, накидка от дождя из тонкой кожи, пара мотков тонкого шнура, на удивление еще крепкого, но это оттого, что чем-то пропитан, масляная лампа без масла и семь ящиков с тряпичными мешочками с неизвестным, истлевшим содержимым. В саквояже была одежда, которая рассыпалась в руках, а на его дне, похоже, мышиная нора. Оценив, на сколько еще хватит дров от разломанных ящиков и если разобрать лежанку из жердей, Кинт сделал вывод, что еще неделю можно будет погостить в гроте и восстановить силы, однако, если ничего не есть, то шансы выжить стремительно сокращаются.

– Хоть мокриц жри… – Кинт уже несколько раз замечал немалого размера насекомых с прозрачным панцирем, которые иногда показывались в дальнем углу, выползая из трещин в камне.

Кинт подошел к одной из трещин и взял в руки мокрицу, та изгибалась и перебирала несколькими десятками лапок.

– Что-то на вид ты не очень, – скривился Кинт и посмотрел вверх, где на высоте полуторного человеческого роста была расщелина. Вылезти в нее невозможно, да и не дотянуться…

Немного подумав, Кинт подобрал еще трех мокриц, бросил их в котелок и накрыл миской. Постоял над лежанкой, немного раздумывая, а затем, сбросив тряпье, начал разбирать ее. Примерив жердь в высоту, Кинт наставил еще одну, уложил на пол и связал, работать обеими руками было очень больно, приходилось чаще отдыхать, но есть хотелось так сильно, что Кинт уже косился на котелок. Но, обманув желудок очередной кружкой воды, он снова принимался за работу… рубил палашом одну из жердей на равные части, затем привязывал… Кинт приставил готовую узкую лестницу к краю трещины, когда снаружи уже начало темнеть.

– Ну вот, можно попробовать.

Кинт встал на одну из перемычек. Дерево затрещало, но выдержало. Потом, в свете свечи, Кинт принялся мастерить простой силок из щепок, винтовочного шомпола и шнура. Свечу получилось изготовить, распустив фитиль лампы и залив расплавленный парафин в кожаный цилиндр, скрученный из старого сапога одного из молчаливых обитателей грота… Когда силок был готов, Кинт связал нитью мокриц, разместил приманку и полез наверх, где, кое-как протиснувшись и высунув руку наружу, он поставил свою ловушку и спустился, закрепив конец шнура за лестницу.

– Надо же, – вытер он пот со лба, часто и громко дыша, – тяжело-то как… ну, теперь осталось ждать милости небес…

Аромат бульона из тушки небольшого пушного зверька, обитающего в этих местах, распространился по гроту и перебил запах сырости и плесени, к которому Кинт уже принюхался за два дня. Тушка уварилась, мяса с нее было малая горсть, и Кинт не заметил, как проглотил его. Зато остался целый котелок бульона, третью кружку которого, сидя на тряпье у костра, с наслаждением теперь можно прихлебывать.

– Недосолено, ну ничего, соль мне для другого нужна. – Кинт посмотрел на свежую повязку, обильно смоченную крутым раствором соли, в ране дергало, но было уже не так больно, да и отек чуть уменьшился.

Две кружки бульона пришлось растягивать еще на два дня, так как больше ничего в силок не попалось, а попытку приманить кого-то покрупнее и похищнее на шкурку зверька Кинт отмел сразу, ему отсюда еще уходить, а вдруг на запах падали карху заявится? Нет, с хозяином этих мест, огромным зверем, напоминающим собаку и дикого кабана одновременно, и здоровый-то человек избегает встречи, что уж говорить… Карху сам, конечно, редко нападает на человека, но если почует слабость или болезнь, может и убить. Местные называют карху каменным падальщиком, почему? Кинт как-то не интересовался, один раз пришлось встретиться с карху в патруле на горной тропе, с которой зверь сходить не собирался. Жандармы выстрелили не по одному разу, а карху, свалившись в ущелье, взревел, поднялся на лапы и побрел прочь, оглядываясь и скалясь.