Потом заиграла медленная музыка, по крайней мере так сказал Тедди. Джек пригласил Грейс на танец, и она, слегка смутившись, приняла его приглашение. Они спустились в зал и стали танцевать, и поначалу Джек был словно ватный, но потом стал различать слова, которые говорила Грейс, начал различать ее аромат и наконец почувствовал ее податливое медовое тело. Она будто таяла от прикосновений, а он хватал ртом воздух, чтобы не упасть в обморок, и в его голове все время вертелось это странное слово — Дортмунд-Дортмунд-Дортмунд. Что оно хоть значит?
Когда танец закончился, они вернулись за столик. Хирш улыбнулся им, затем нагнулся к Джеку и сказал на ухо:
— Ты выглядишь полным болваном, капрал. Хочешь прийти в себя?
— Я… я хотел бы сбежать отсюда, Тедди, такая ответственность…
— Да ты что, с дуба рухнул?! Посмотри, какая красотка! — возмутился Тедди.
— Я понимаю, но такая ответственность… А вдруг я не оправдаю?
— Джек, ты перед десантированием так же себя истязаешь: оправдаю — не оправдаю?
— Нет.
— Но там ты рискуешь жизнью, а здесь… Всего лишь репутацией перед незнакомым человеком.
— То есть перед Грейс?
— Ну а что, Грейс не человек?
— Человек, наверное…
— Вот и не дрейфь. Я тут для тебя лекарство заказал, чтобы каналы прочистило…
— Какое лекарство?
— Сказали — кальвадос.
Хирш пододвинул к Джеку трехчетвертной шкалик с прозрачной жидкостью, и тот, не колеблясь, выпил его залпом, потом встряхнул головой, посмотрел на приятеля выпученными глазами и прохрипел:
— Что… это..?
— Сказали — кальвадос, но я думаю — технический спирт. Бодяжат, мерзавцы.
Пойло действительно было ужасным, однако позволило Джеку прийти в себя и понять, где он находится и в какой ситуации. Для принятия важных решений крепкие напитки давали немного времени, и Джек его тотчас принял.
— Так, Грейс, давай поедем к тебе.
— Вот так сразу, Дортмунд? — смутилась Грейс, но не успел Джек представить какие-то аргументы, как она добавила: — Конечно, милый, я только об этом и мечтаю!
— Нужно вызвать такси.
— Я сделаю это сию секунду!
Джек и Тедди обменялись многозначительными взглядами, все шло по плану.
Тем временем в зале появился двоюродный брат Грейс — с рассеченным лбом, к которому прикладывал платок.
Добравшись до своего столика и увидев «сестру» за столиком военных, он улыбнулся и, подозвав официанта, заказал херес.
Заиграла очередная медленная композиция, и люди пошли танцевать. Фермершу Джека пригласил какой-то городской хлыщ, и она не возражала.
«Да и хрен с ней», — подумал Джек, хотя частичка сожаления в нем все же осталась. Да, ему досталась королева, но и в фермершах была своя прелесть. Разве не так?
— Какое совпадение, Дортмунд! Такси уже у входа! — воскликнула Грейс, пряча телефон в маленькую сумочку.
— Значит, мы уходим, — сказал Джек, поднимаясь. — Прощай, Тедди.
— Лучше скажи «до свидания», — предложил тот.
— Ну, или так. Все обязательно образуется, приятель. Обязательно.
С этими словами он поцеловал Хирша в лоб, взял за руку улыбающуюся Грейс и повел ее из зала. А лейтенант налил себе шкалик из пузатой колбы, потом наполнил шкалик Джека и, подхватив оба, направился к столику, где сидел «брат» Грейс.
— Здорово, конь.
— Привет, жираф, — в тон Хиршу ответил «брат».
— Грейс уехала с моим другом, — сообщил Хирш, ставя на столик шкалики.
— Замечательно.
— Как прошла разборка, ты выжил?
— Как видишь, приятель! — сказал «брат», и они рассмеялись.
— Ну, давай за это пропустим по крепкой. Ты не против?
— Никогда не против, — сказал «брат».
— Ну, тогда — поехали…
82
Машина мчалась по улицам, освещая фарами одиноких прохожих и собиравшихся в стаи бродячих собак. Они самозабвенно чесались и мочились на столбы, живописно поднимая ноги.
Джек с Грейс сидели на заднем сиденье. Он держал ее одной рукой за талию, а другой стискивал ладошку.
— А один раз он написал мне письмо, представляешь? Настоящее любовное письмо! — рассказывала Грейс, а Джек думал о том, когда же закончится эта бесконечная дорога и он насладится телом Грейс.
Ее прекрасным телом!
— Здесь поверните направо! — командовала она, и водитель послушно следовал ее наставлениям, поскольку служил в том же подразделении.
Между тем клиент добрался до ее груди и принялся лихорадочно мять. Ничего особенного, на этом этапе она часто сворачивала дурачкам головы, но инструкция гласила — особо опасен, а значит, надо было терпеть и допускать его руки куда захочет, а уж потом подводить окончательный итог.
Ну кто, кто решил, что он объект ноль-одиннадцать? Он едва тянул на восьмую категорию, ох уж эти планировщики! Они всегда старались преувеличить опасность, чтобы потом их не взяли за горло. А парнишка-то сущий ребенок! За коленку — взял и чуть не в обморок! Ну что тут за работа? Один удар и — на удушение…
— Я позвоню на квартиру, дорогой, мой слуга расскажет, все ли в порядке.
— У тебя есть слуга? — удивился Джек.
— Ну как слуга… — улыбнулась Грейс, чувствуя, что слегка волнуется. — Он присматривает за квартирой, поливает цветочки, протирает пыль. Обычный друг, понимаешь?
— Понимаю… Так ты в этой квартире не живешь?
— Почему не живу? Живу, но очень редко. До работы ближе со съемной квартиры, а в этой я бываю очень редко. Вот и теперь, любимый… — она сделала губами «чмок-чмок», — я еду туда только ради тебя.
Грейс набрала номер и стала выслушивать доклад. Неожиданно она выпрямилась и четко произнесла:
— Как засрали?
— Что? — спросил Джек, и даже водитель такси, вопреки инструкциям, повернул голову.
— А-а… — произнесла Грейс, убирая телефон. — Так получилось, Джек, что мы не можем ехать в квартиру, мы поедем в гостиницу, у меня есть такая на примете. Очень хорошее место — вариант «бэ».
— «Бэ»? — переспросил Джек.
— Ну, в смысле, что тоже очень хорошее место, — пояснила Грейс и улыбнулась. Вариант «бэ» предназначался таксисту, чтобы он не дергался и следовал по запасному маршруту. Хорошо еще, что они предусмотрели такую возможность, а то бы полная неизвестность.
А эти куры ей не нравились с самого начала, но Пайсер, а за ним и сам Танжер сказали, что куры — это фетиш Джона Стентона, а стало быть, помимо прелестей Грейс должен иметься дополнительный стимул. И все бы прошло хорошо, но они выбрались из клеток, проникли в кухню, где был приготовлен роскошный обед и, нажравшись человеческой еды, заболели диареей.
