А вот в родном замке Виктора ждал неприятный сюрприз. Неприятный — это еще мягко сказано, а вот что сюрприз точно. Век бы таких сюрпризов не получать!
Тогда, сразу после возвращения, он не особо заморачивался на то, что считал мелочью. Так, взглянул на построенные войска, отозвал Кэвина и Калу из самого дальнего и наиболее секретного охотничьего домика, где они, в сопровождении дюжины слуг и пары особо доверенных младших офицеров (ну конечно, есть личности публичные, и старший офицерский состав к ним относится, а есть те, про кого никто не знает, но чье значение от этого, тем не менее, ничуть не убывает) ожидали возвращения Виктора из дальнего вояжа. Ну и учились заодно, конечно — незачем прерывать тренировки. Как аварийный вариант предусматривался отход в случае, если Виктор не вернется в течении года. Конечно, на эту парочку тратилось непозволительно много сил и времени, но Виктор пообещал им помочь и намерен был сдержать слово. И не только потому, что бессмертный Экзепюри изрек бессмертное «мы в ответе за тех, кого приручаем», но и просто потому, что старался держать слово. Как он не без основания считал, слово человека — тоже своего рода капитал. Если человек держит слово — ему доверяют, а доверие стоит немало, а вот если не держит — то и доверия не будет, а это может плохо кончится. Ну и еще, как вычитал он в одной старой книге, если сто раз показать себя щепетильно-честным в мелочах, то в сто первый раз можно будет украсть миллион — и никто тебя не заподозрит. Противно, конечно, но какая-то доля правды во всем этом есть.
Так вот, смотр войскам, отзыв подопечных из вынужденной ссылки, распоряжения по расконсервации некоторых проектов, отложенных до его возвращения, совещание со старшими офицерами, спокойно и деловито вводящими его в курс процессов, происходивших за его отсутствие. Ну, и еще несколько мелких распоряжений отданных походя, не тратя лишнего времени. А после этого — в драккар и дела, дела, дела… Он вернулся в замок уже после того памятного разговора с королем и, хорошенько отдохнув и выспавшись, сгоняв на охоту и посидев вечернюю зорьку с удочкой, поинтересовался, а почему же не видно Эйзел, девушки, которая была его официальной любовницей последние три месяца перед отлетом.
Ну а что такое? Все вполне в порядке вещей — Виктор молодой и, будем честно говорить, достаточно привлекательный мужчина. И, как любому нормальному, здоровому мужчине, ему необходима женщина. Правда, некоторым мужчинам нужен другой мужчина, но это уже ненормально, хе-хе.
Так вот, с женщинами проблем не было. Нельзя сказать, что Виктор менял их как перчатки, да и новый роман начинал, только закончив с предыдущим. Церковь, конечно, на такие вот грешки смотрела косо, но тоже в меру, потому как в этом плане Виктор вел себя подобно большинству феодалов, то есть, по местным меркам, вполне нормально, в пределах, так сказать, нормы. Ну, вполне естественным всем казалось, что благородный господин в меру сил улучшает породу местных крестьян, хотя бастардов у Виктора, как ни странно, не было. Может, он даже и поскромнее многих вел себя, а по сравнению, например, с лордом Дарти, ближайшим соседом, и вообще как ангел. Лорда этого, эстета с замашками садиста, Виктор в свое время повесил на воротах его собственного замка, и не последнюю роль в столь суровом решении сыграл вид его последней жертвы, которую Виктор увидел совершенно случайно.
Эйзел в жизни Виктора возникла случайно — во время очередного похода в разрушенном, горящем замке решившего поиграть в сепаратизм маркиза Виктор увидел под обломками медленно занимающейся огнем конюшни придавленное женское тело. Он тогда приподнял рухнувшую крышу, это было для него нетрудно, и кто-то из спецназовцев выдернул из под обломков девушку, почти девочку в небогатой, но добротной одежде. У нее были сломаны обе ноги и наблюдалось легкое сотрясение мозга, однако жизни ничего не угрожало, поэтому, когда покидали замок, Виктор хотел оставить ее на попечение местных крестьян, но кто-то из них узнал в спасенной незаконнорожденную дочь того самого маркиза. Подумав, Виктор решил прихватить ее с собой и показать королю — вдруг того заинтересует пленница.
Короля, вопреки предположениям, добыча Виктора не заинтересовала. Куда больше его интересовал оставшийся бесхозным, хотя и сильно пострадавший замок — и маркиз, и его сыновья погибли в бою, а дочь, да еще и незаконная, была величиной даже не стремящейся к нулю, а едва ли не отрицательной. Корень из минус единицы, так сказать.
Ну, не бросать же дечонку, оказавшуюся бесхозной и никому не нужной? Виктор приказал отвезти ее в свой замок и подлечить — мало ли, может, на кухне пригодится или еще что. Отца она, как Виктор успел узнать, не любила, скорее тихо ненавидела. Причины он выяснять не стал, ему было достаточно того, что кинжал в спину никто из его людей не получит, поэтому и никаких ограничений на ее свободу он накладывать не стал. Девушка, выздоровев, вполне органично вписалась в жизнь замка, к тому же она была не то чтобы красавицей, но вполне симпатичной и вполне закономерно, что примерно через пол года она оказалась в постели Виктора. Надо отдать ей должное, она, в отличие от остальных, ничего не просила для себя. Возможно, действительно любила — Виктору было все равно, еще одна женщина в длинной череде мимолетных связей. А потом Виктор улетел…
Всего за пять дней до возвращения Виктора Эйзел родила дочку и умерла — открылось внутреннее кровотечение, которое местные коновалы остановить не смогли. Ребенок пережил мать на пару часов. Как рассказали Виктору, она ни с кем не встречалась, ждала его и никому до последнего не рассказывала о своей беременности, а Виктор вдруг ясно понял, что, если бы он вернулся чуть раньше, ее бы спасли. И ребенка, наверное, тоже — для оснащенного по последнему слову медицины медотсека крейсера не было ничего невозможного. Уж если рак на последней стадии лечится и вакцину от любой болезни, от того же спида, например, за два часа синтезировать можем, то со сложной беременностью справиться сам Бог велел.
— Где?.. — только и прохрипел Виктор. Жак, однако, понял и отвел его на кладбище. Там Виктор провел весь день и никто не осмелился приблизиться к одиноко сидящей у могилы фигуре, сгорбившейся, молчаливой и от того еще более страшной.
Когда Виктор вышел с кладбища, никто не смог бы сказать, что это — человек, только что переживший горе. Вновь спокойный, подтянутый, с выверенными движениями… Хищник! И только те, кто знал его очень давно, смогли разглядеть, насколько он изменился. Но они, естественно, промолчали.
Ну и гонять он всех стал тогда, да еще и инструкторов загрузил по полной. А потом провел массовую реорганизацию — набрал толпу народу и стал готовить всех, без разбору. Ничего удивительного в том не было, спецназ — товар штучный, каждого бойца готовить приходится долго и нудно, да и войны с ними не выиграть. Кампанию — да, несложно, бунт подавить — легко, но выходить против многотысячной армии с одним спецназом рискованно, слишком уж малочисленное это подразделение. Против армии нужна армия, поэтому пришлось организовывать воинский призыв и массовую подготовку с единообразным оружием, обмундированием и снабжением. Конечно, эти войска новой формации даже через пол года усиленной подготовки не шли ни в какое сравнение с его «стариками», но по сравнению с армиями соседей это было нечто! А спецназовцы из тех, в ком были задатки лидеров, стали в этой армии командирами подразделений. И к концу года у Виктора было двадцать тысяч солдат, вооруженных по последнему слову местной техники. И еще тысяча шестьсот спецназовцев со старыми, но надежными АКМами.
