— Ну ты даешь!
— Что именно?
— А то, что базар случился именно о том, что ты мне сейчас… — И Толик пересказал просьбу Чардаша. А вернее — приказ Сержа.
— Ладно, — толстяк важно кивнул, — придумаю. Но я тебе точно говорю, мы теперь слишком много знаем — о мейлах этих, о непростом пахане Сержа. С тебя-то взятки гладки, а мне, едва закончим дельце, придется на затылке глаза выращивать. Во многом знании есть много печали, как сказал Экклезиаст.
— Это ты чего? — не понял Толик. Потом проследил взгляд приятеля — тот пялился на Сержа, а пижон глядел на толстяка. Вроде бы ничего — смотрят двое пацанов друг на друга, но Толик неожиданно ощутил странное напряжение, повисшее над поляной. Постепенно и смысл фразы насчет глаз на затылке стал до Толика доходить. Сержу не нравится, что Будда видит его насквозь. А если Сержу кто-то не нравится, он не задумываясь может и убить — если не считает помеху ровней себе. Будду он точно не считает ровней, полагает, что место толстяка в самом низу… этой, как ее? Пищевой цепочки! Да, тут одними глазами на затылке не обойтись…
После получасового перекура бригада двинулась в холмы. Сперва Саня вел извилистым маршрутом, бандиты петляли, обходя бугры. Время от времени Животное останавливался, задирал голову и принюхивался — в эти минуты он особенно соответствовал кличке. Потом вглядывался в показания ПДА, махал рукой — и увлекал спутников новым маршрутом. Чем выше становились ржавые глинистые откосы справа и слева, тем чаще и громче стрекотали дозиметры и злее бурчал Мистер: «Факин радиэйшн…» Чардаш упорно отказывался от помощи и ковылял позади. Когда Саня замирал, принюхиваясь к одному ему ведомым приметам, хромой бандит догонял группу. Толик предположил, что это Серж запретил Чардашу жаловаться и принимать подмогу. После часа блуждания в холмах Серж догнал Саню, ухватил за плечо и рывком развернул к себе:
— Ну, долго нам еще здесь нуклиды хавать?
— Так я ж дорогу выбираю, — забубнил Животное, чтоб полегче, чтоб ниже уровень. Через холмы не веду, там сквозит шибче, долинки выбираю…
— Я спрашиваю: сколько? Час? Два? Три?
— К полуночи из холмов выйдем. — Саня знал, что ответ Сержу не понравится, и попытался вывернуться, но фраер держал крепко.
— К полуночи? Я сказал, нам нужно торопиться. Обстоятельства изменились, понял? Веди напрямик, хорош вилять, как сучка!
— Ладно, но просквозит же… и потом… — Животное обернулся, указывая глазами на Чардаша, который уже совсем изнемог и едва ковылял.
— Дальше идем напрямик, — отчетливо произнес Серж. — И живо.
Животное кивнул, потер плечо, оглянулся напоследок и развернулся. Теперь он повел через пологий холм, счетчики тут же издали протестующие трели — «сквозняк», как мародеры именовали на своем жаргоне радиацию, здесь и впрямь оказался будь здоров! Саня перешел на рысь, чтобы поскорее уйти со сквозняка. Чардаш сразу отстал, но Серж снова стал понукать Саню — мол, хромой после догонит, направление ему известно.
Толик шагал вместе со всеми — когда переваливали очередной холм, как и прочие, ускорял шаг, спешил преодолеть зараженный участок, в лощинах шел медленнее, переводил дух между бросками. На холмах стали попадаться аномалии — как обычно, они возникали там, где уровень радиации выше. Так что пришлось удвоить осторожность. Чардаш остался далеко позади. Скрипач сперва поглядывал на ПДА — как там, плетется ли за бригадой одинокий сигнал? С каждым разом белая точка, обозначающая бандита, оказывалась все дальше и дальше, смещалась к обрезу экрана… После того как перевалили через холм, сигнал Чардаша исчез с монитора. Толик сказал об этом Будде, тот пыхтед и откашливался — темп, взятый по приказу Сержа, давался ему тяжело.
— Отсекай… привязанности, — бросил толстяк. — Зона все видит, а тебе… не обязательно… Не видишь — и хрен с ним.
У Толика не было сил возмутиться равнодушием приятеля. К исходу второго часа все обессилели. Саня стал жаловаться Сержу, что надо бы сделать привал и полечиться — просквозило всех. Фраер хотел было сделать внушение и гнать бригаду дальше по холмам, но Мистер притопал и встал рядом с Животным. Дезертир не сказал ни слова, но глянул так угрюмо, что даже Серж понял: нужно соглашаться.
— Ладно, — махнул он рукой, — только много не пейте
— Ага, ага, — как обычно, засуетился Саня. — Сейчас вот еще одну горку минуем, там долина подходящая. Там встанем. Следующая ложбина в самом деле была пошире прочих, и дозиметр угомонился — отщелкивал уровень радиации медленно, будто с ленцой. Саня достал бутылку, подумал с полминуты — и вытянул вторую. Мистер открыл банку тушенки.
Водка была отвратительного качества, к тому же нагрелась за день, и честно говоря, с устатку пить совсем не хотелось. Толик бы лучше прилег, вытянул ноги… но Будда сказал, что лекарство принять нужно обязательно. Серж не пил со всеми, глотал таблетки, запивал из собственной фляги. «Вот сволочь, — подумал Толик, — ни с кем не поделился!» Но парень так устал, что и на злость сил уже не было. В долине они провели около часа — Чардаш так и не появился. Толик отправил бы ему мейл, да адреса не знал. Спросил Будду, тот лишь плечами пожал. Тогда Толик пересилил неприязнь и попросил Сержа. Пижон спорить не стал, отбил пару слов на ПДА — ответа не пришло. Однако распоряжался здесь Серж, и он велел шагать дальше, не ждать и не разыскивать отставшего. Однообразный пейзаж тянулся и тянулся: холм — ложбина, холм — ложбина… Дозиметры и датчики аномалий то и дело трещали, солнце к концу дня стало припекать так, что все обливались потом. Одолевала усталость. Толик совершенно выбился из сил, но Будде было еще хуже — толстяк шатался под тяжестью рюкзака, хрипел, отхаркивался, шумно переводил дух… однако шагал со всеми, не отставал. Толик подумал, что сегодня жирный Будда отсечет привязанность к трем-четырем килограммам сала… и тут совсем рядом раздался вой — в секунду из пронзительного свиста вырос в гулкий оглушительный грохот. Толик поднял глаза и увидел, как Серж взлетает над землей. Ноги фраера оторвались от глины, и впервые в его холодных глазах мелькнули удивление и испуг. В том месте, откуда аномалия отшвырнула пижона, воздух наполнился коричневой пылью, столб мелкого гравия и комьев земли свивался спиралью, вздымался в узкой лощине, грозил заполнить ее целиком — от одного склона холма до другого. Сержу еще повезло, что он ступил на край зловредного образования Зоны, и его только отбросило. Аномалия грохотала, выла, стонала, во все стороны летели камешки, сухие стебли… Толику комок земли ударил в лоб, пылью засыпало глаза…
