И тут мне показалось, что нас обманули. Мы стояли точно в том же месте, с которого и залезли в люк два часа назад.
— Тимур, мы никуда не ушли, что ли? — Юрка тоже заметил подвох.
— Как это никуда? Мы пришли к городу.
— Но ведь мы ни на шаг не приблизились! — От обиды я даже повысил голос.
— Андрей, ребята, поймите, один шаг в Зоне может быть больше, чем дорога в тысячу километров, и, пройдя по дороге тысячу километров, мы можем не приблизиться к цели ни на шаг. Расстояние, время, пространство здесь не имеют никакого смысла. По крайней мере для людей.
— Но зачем же тогда мы шли по тоннелю?
— Всегда, чтобы пройти в город, я шел через этот тоннель, — терпеливо объяснил Тимур. — И никогда у меня и мысли не было пойти по-другому.
— А попробовать? — ехидно спросил Бэрик.
— Я не пробовал, и другие не пробовали. Но я точно знаю, что многие, кто пробовал найти собственный путь в Зоне, пропадали навсегда. Или погибали — быстро, если везло.
«Жучок»
Шел по улице жучок
В модном пиджачке.
На груди блестел значок,
А на том значке
Нарисован был жучок,
Тоже в пиджачке.
И на нем висел значок,
А на том значке
Был еще один жучок…
Но он был так мал,
Что глядел я целый час
И не разобрал:
Был ли у жучка значок?
Был ли на значке жучок?
Андрей Усачев
Мне показалось, что Сидорович перемещается по Зоне вместе со своим домиком. И домик и даже двор, куда нас привел Тимур, были точь-в-точь такими же, как те, где мы встретили Сидоровича впервые. Тимур коротко стукнул в дверь и вошел, следом за ним — мы.
— Здорово, хозяин! — громко сказал Тимур.
— А, Доктор, добро пожаловать, — из сумрака отозвался Сидорович. — Ты, я вижу, с детками пришел. Не ждал. Судя по тому, что я знаю, после встречи с этими туристами еще никто живым не ушел. Шустрые мальчики.
Голос у Сидоровича был с такими неприятными интонациями, словно прийти с детьми — это что-то постыдное и отвратительное.
— У каждого своя судьба. Ты и сам прекрасно знаешь, что в Зоне только это правило и работает. Ты-то жив. — Тимур говорил жестко, он сразу стал говорить с Сидоровичем как с врагом.
— Ну, я же их не обижал, правда, дети?.. — усмехнулся нам Сидорович.
Мы молчали. Но молчали так, что у Сидоровича больше не появилось желания у нас что-либо спрашивать.
— Ладно, ты по делу или как? — Сидорович, похоже, тоже не очень был расположен к беседе.
— «Огонек» тебе мальчики принесли?
— Ну, как договаривались, так и сделали, — с некоторой тревогой в голосе ответил Сидорович.
— А ты знаешь, как называется заведомое введение в заблуждение? Ты думаешь, я не знаю, что «огонек» стоит намного больше твоей лживой информации о Стрелке?
— Уговор дороже денег, — отрезал Сидорович. — И потом, я парашюты за полцены отдал приятелям вот этих товарищей.
Сидорович дернул подбородком в нашу сторону.
— А договора не жучить на хабаре — такого не было раньше?
Потом они стали спорить и говорили слова, которых ни я, ни мои приятели не понимали. А я переглянулся с пацанами — так вот откуда у деревенских взялись парашюты. Ну что, они зато побывали на море. Тоже не зря в Зону ходили.
— Что ты хочешь от меня, Доктор? — наконец сдался Сидорович.
— Заплати детям сколько положено.
— Только половину. Ты знаешь, я не очень удачно его сдал.
— Ладно, с парш… Давай.
Сидорович, кряхтя, полез в стол и достал громадную пачку денег.
— Вот все, что могу. — Он пододвинул пачку в нашу сторону.
— А что, больше денег нет? — Толик не выдержал.
— Тебе, мальчик, тут на все хватит! — раздраженно, с железными нотками в голосе, ответил Сидорович.
— А у нас еще есть всякое. — Бэрик боялся, что нам не удастся продать все, что нам подарили.
— Да? — с сомнением в голосе переспросил перекупщик.
— Есть кое-что. — Тимур укоризненно глянул на Толика. — Вот. — Он поставил рюкзак на табуретку, запустил туда руку и вытащил небольшой комок, похожий на окаменелые корни травы.
— Триста. — Сидорович полез в стол.
— Четыреста. — Тимур сказал так, что Сидорович на мгновение застыл, запустив голову в тумбочку, но ничего не ответил.
На стол легли четыреста рублей.
— Все? — с некоторым сомнением спросил Сидорович.
— Нет, конечно, — весело ответил Тимур. — Вот еще есть.
Из его рюкзака на свет появился новый предмет, похожий на кастет из отполированного камня.
— «Сопилка» вещь хорошая, но когда их две, цена впятеро вырастает. А так две тысячи, — сообщил перекупщик.
— На вторую. — Тимур достал точно такую же «сопилку», как назвал этот камень Сидорович.
— Восемь дам, — голос Сидоровича в очередной раз дрогнул.
— Тебя арифметике не на деньги Сороса случайно учили? — Тимур сделал движение рукой, словно решил спрятать артефакты назад.
— Ты же не предупредил, что придешь, где я столько денег наберу? — Перекупщик посмотрел на Тимура так, словно тот был виноват в том, что денег осталось мало.
— Ага, ты только телефончик забыл оставить, чтобы я предупредил, — ответил Тимур и полез за новым артефактом.
— Да… — Сидорович осторожно взял в руки ажурный цилиндр. Словно вырезанный из алмаза, сверкающий каждой линией странного морозного узора. — Давно я «сирень» не видел. Лет десять, наверное. Но много не дам. Десять.
Тимур торговался с этим человеком, а у меня волосы чуть не дыбом вставали. Я таких денег даже представить себе не мог, а ведь это была просто ничтожная часть того, что лежало у нас в рюкзаках.
— Слушай, если у тебя в рюкзаке еще много таких штучек, может, мы договоримся встретиться на моей основной базе? А то мне же еще надо с людьми, с которыми уговор, рассчитаться. А денег совсем в обрез. Давай завтра утром, да? Ты же знаешь где?
— Я-то знаю, но что-то мне… — засомневался Тимур.
— Разве Сидорович когда-нибудь обманывал? — Перекупщик взглянул на Тимура такими честными глазами, с таким выражением лица, что у меня появилось чувство, что обманывал он всегда и всех.
— Ладно, завтра так завтра, — наконец решился Тимур. — Пошли, ребята.
— Стойте, вот тебе от меня подарок! — Сидорович протянул мне красивый значок. Он был круглый, как большая монета, на нем был выбит барельеф орла. И вроде золотой. — Как постоянному клиенту!
Через пять минут, когда домик с Сидоровичем уже скрылся за деревьями, Тимур сказал:
