– Да ты что? – возмутилась Чейли и вкратце пересказала разговор с сенатором. – Знаешь, что после этого будет?
– А если проболтаются? – возразил генерал. – Сенаторское расследование – не шутка.
Своя рубашка ближе к телу. Новоделы по любому выйдут сухими из воды, разве что, отделаются символическим штрафом, а вот с него вполне могут полететь погоны. Громкого дела не будет, отправят втихаря на пенсию – и плакала вся выслуга, надо сказать, немалая.
Даже если все утаить, придется каким-то образом оправдываться за потерю людей. Полтора десятка человек – не шутка. Не штатские же, все проходят по разнообразным отчетам и ведомостям.
– Думаете, на нападение с воздуха нас погладят по головке? – поинтересовалась Чейли.
– Можно будет представить дело, как запоздалую попытку защиты солдат и караванщиков, – предложил выход генерал. – Свидетелей не будет, проверить никто не сможет.
– Вообще-то – да, – задумчиво произнесла Чейли. – Если правильно смонтировать кадры, то никакая комиссия не подкопается.
Ей очень хотелось хоть в мелочах досадить сенатору, сорвавшему такую игру. Только смутно знакомое лицо продолжало не давать покоя.
И вдруг молнией вспыхнуло понимание.
Ай да Роуз! Думаешь, переиграл?
Посмотрим, каковой будет твоя плата за выигрыш. Тем более, новоделы тут будут как бы ни при чем.
– Так и сделаем, генерал, – губы Чейли скривились в нехорошей улыбке.
Ее собеседник не стал что-либо уточнять, или ждать отмены решения. Он немедленно забормотал в сдвинутый первоначально в сторону ото рта микрофон, выходя на связь с геликоптером, выслушал ответ и тоже улыбнулся.
– Сейчас долетят. Думаю, картинка получится эффектной. Воздушные бойцы Альянса на охоте.
– Эй! Кто там есть?
У дяди Жоры были все основания для гордости. Его руки не подвели и на этот раз, совершив очередное маленькое чудо. Пусть глаза боятся, руки-то делают. Главное, что усвоил для себя дядя Жора за достаточно долгую жизнь – нет такого поломанного механизма, который нельзя было бы починить. Надо лишь подойти к нему с пониманием и душой, а остальное приложится.
В комнату вступил один из абреков, как прозвал местных племянник.
Лицо горца несколько скривилось. Ароматы сивухи и табачного дыма стояли плотно, грозя свалить непривычного человека с ног. Каким образом абориген вообще еще не упал, оставалось загадкой. Крепкий мужик, хотя и непьющий. Такого поневоле начнешь уважать.
– Выпьешь? – от всего сердца предложил дядя Жора.
Разве жалко для хорошего человека стаканчик-другой? Хороший человек ведь как: помолчит, помолчит, да и выпьет.
Абрек пить не стал. Он отрицательно помотал головой, прекрасно поняв предложение, затем подумал, и благодарно прижал ладонь к сердцу. Мол, и рад бы, да на службе.
Джавад отдал приказание к пленникам обращаться с уважением, и приказание все воспринимали всерьез.
– Ну, как знаешь, – с некоторым пониманием протянул дядя Жора и распорядился. – Хозяина своего позови.
После чего многозначительно похлопал по стволу пулемета.
Джавад явился быстро. Словно хозяином в его доме был гость, и горец спешил выполнить любое его пожелание. Дядя Жора только и успел принять еще граммульку, и теперь был занят раскуриванием в очередной раз угасшей самокрутки.
– А, Джавадушка! – на душе мужчины было светло и радостно до такой степени, что хотелось поделиться с другими своим хорошим настроением.
Языковой барьер не играл в настоящее время сколь-нибудь значительной роли. Напротив – дядя Жора прекрасно понимал все сказанное, и совсем не обращал внимания, как это звучит в реале.
От объятий Джавад сумел уклониться, однако это отнюдь не обескуражило его гостя.
– Выпьешь со мной, Джавадушка? – дядя Жора плеснул самогона уже в две чашки и протянул одну из них хозяину.
– Спасибо, не пью, – отказался Джавад.
Теперь дядя Жора едва не обиделся по-настоящему.
Да что такое – никто не желает с ним выпить? Или – совсем не уважают?
– Выпьешь со мной – пулемет заработает, – пошел на провокацию гость.
Взгляд хозяина с жадностью задержался на оружии. Очень уж соблазнительно было иметь действующий пулемет на фоне однозарядных винтовок, а чаще всего – кремневых ружей. Особенно – в свете надвигающихся событий. Тут поневоле за ценой не постоишь.
Потому Джавад подумал и протянул руку.
Уважение порою намного важнее отплаты.
– Ну, твое здоровье! – торжественно произнес дядя Жора и лихо опрокинул содержимое своей чашки внутрь.
Хозяин последовал его примеру. Лишь лихости у него не получилось. Отдающее сивушными маслами крепкая жидкость огнем прокатилась по пищеводу, достигла желудка и зачем-то попыталась последовать обратно. Пришлось судорожно удерживать ее в отведенных пределах, а тут еще дыхание перехватило, и в глазах выступили давно позабытые слезы.
– Ну, ты это… Закуси, – дядя Жора с сочувствием протянул хозяину кусок какого-то местного фрукта.
Какого – он толком до сих пор не понял, в прошлой жизни ему такие явно не попадались, чем-то напоминающий размерами и формой обычное яблоко. Зато был сочным, с некоторой кислинкой, и вполне мог заменить неведомые здесь соленые огурцы и прочие деликатесы из родных мест.
Зубы с жадной готовностью впились в сочный плод, и желудок потихоньку усмирил свое буйство.
– Показывай, – Джавад ощутил, как внутри тела растекается незнакомое тепло, а голова становится легкой и светлой.
– Ну, смотри, – с готовностью отозвался дядя Жора, шагнул к пулемету, взвел затвор и вхолостую щелкнул бойком. – Тут еще лента с патронами требуется. Представляешь, какая-то сволочь изготовила боек из такого хренового сплава, что он стерся едва не под основание. Ну, ничего, теперь отказа точно не будет. Слушай, патроны-то хоть есть? Без них пулемет – кусок железа, – заботливо дополнил дядя Жора.
Вопрос, в кого собрался стрелять хозяин, его в данный момент не волновал. Надо – значит, надо. Мало ли войн в мире?
И такая уверенность звучала в его словах об устранении всех неполадок, что Джавад немедленно поверил мастеру.
– Сколько я тебе должен?
– Пустяки, – отмахнулся дядя Жора.
Вопросы оплаты интересовали его лишь тогда, когда он действительно нуждался в деньгах. В данный момент все действительно необходимое для жизни имелось, не слишком необходимое – тоже, и неважные дела могли подождать.
– Держи, – мастер протянул Джаваду еще чашку, на треть наполненную вполне определенным напитком, и последний невольно отшатнулся.
– Не уважаешь? – задал сакраментальный вопрос дядя Жора. – А я ведь к тебе со всей душой. Надо что – пожалуйста. Ну, а ты – брезгуешь. И кто ты после этого?
