Глупо? Конечно. (Цветок сознания резко перебросило в следующую прорубь и начало колотить о ледовые стенки.) Все глупо. А глупее всего война эта непонятная. Зачем Братьям земные наемники, скажите на милость? Хорошо, пока тактика онзанов примитивна: скопом, со шмотками, с бабами, с развернутыми знаменами и шашками наголо переть на рожон, мы еще можем сгодиться. Как «живцы» в ареалах зачистки. Как исполнители контрольных выстрелов по недобитым перфораторами онзанам. Как живые мизерикорды широкого профиля. Ну а что дальше?
Дальше-то что?
Дойдет же когда-то наконец до туповатых членистоногих, что можно и по-другому голодную экспансию развивать. Когда поползут они не дурными толпами, неделю собирающимися подле входа в червоточину, а поодиночке да небольшими группами. Да без явного предварительного обнаружения намерений… Когда начнут вдруг выскакивать, как чертики из табакерки в самых неожиданных местах. Когда уже не уследишь: кто? где? сколько? и когда? – зачем мы тогда станем нужны? Сидеть у каждого прохода в дозоре? Палить во все, что движется? Глупо.
Глупо, бесперспективно, ненужно! Значительно проще и надежней оборудовать горловины штолен боевыми станциями (лучше автоматическими) да и громить прямой наводкой всякого, кто сунется на расстояние уверенного поражения.
Не милосердно? Жестоко?
Чушь! Чушь и надувательство все эти байки о «милосердном» оттеснении онзанов. Во-первых, куда их оттесняют? И, во-вторых, многие ли из них остаются в живых после наших «гуманных» операций? «Точечные ракетно-бомбовые удары, практически не поражающие мирного населения», – это и мы проходили. И до сих пор проходим. И долго, наверное, еще будем. И цену этому вранью отлично знаем.
Разве можно назвать милосердным изгнание голодных толп переселенцев (какие, к черту, интервенты!) на вытоптанные, бесплодные, предельно оскудевшие территории? Там же больше жрать нечего! Неужели не ясно, что голод, эпидемии, отчаяние, отсутствие какого бы то ни было просвета в будущем, уничтожают их намного эффективнее и мучительнее, чем плазменные пушки?
Или с глаз долой – из сердца вон?
А сегодняшнее побоище при дабагской деревне? Братья оскалили зубы, и оказалось, что клыки их остры, а желудки вполне терпимы к живому мясу. И ни слезинки. Чай, не крокодилы. Да и перед кем комедию ломать. Перед кем? Наемники, они ж ребята свойские. Даже обрадовались, что позволено наконец-то наподдать зловредам, спасая братьев по крови и плоти. И не только обрадовались – любопытствовать осторожно начали. Дескать, не пора ли и дальше эдак-то решительно воевать? Может быть, пришло время отказаться от полумер, проблемы нашествия онзанов определенно не решающих? Если неразумный враг не сдается заведомо сильнейшим, то судьба его, простите, какова?..
– Sic! – вскричал я, соскочив с кровати, набросив простынку на манер римской тоги и задрав к потолку указательный палец.
Вот оно! Кажется, у клубочка обнаружился-таки хвостик. Попробуем потянуть? Да отчего бы нет!
Нам помазали губы кровью, и вкус ее нам понравился. Мы уже ждем продолжения. «Это как наркотик, – откровенничал мой сосед по общежитию Димка о сексе, которым буквально одержим. – Стоит раз попробовать, потом не остановишься!»
А кровь? Что секс рядом с нею? Смешная забава для юнцов и юниц…
Мне стало жарко.
Я выбежал из казармы и хлопнулся плашмя в бассейн. Карпы заметались. Прохладная вода хоть и остудила тело, но мозги продолжали кипеть. Мысли налезали друг на друга, пытаясь пробиться в первый ряд.
Хищник, отведавший человечины, становится людоедом. Аксиома. Солдат, прошедший войну, остается солдатом навсегда. И это – аксиома тоже. Остается солдатом и до самой смерти ждет, когда его снова позовут в бой. Или не ждет, а уходит сам. Противник найдется. Беспременно найдется…
Дома, на Земле, мы ждали. Может как я, не сознаваясь в этом перед собою, но – ждали. Тут-то и появились агенты Больших Братьев и поманили нас войной. Напитали войной. И мы уже не хотим останавливаться. Мы уже не можем остановиться. Дайте нам врага! Дозу! Дозу!!!
– Зараза! – Я в ярости хлопнул ладонью по воде.
Звук получился такой, что я вздрогнул и с опаской уставился на расходящиеся волны – не начнут ли всплывать кверху пузом контуженые карпы. Не мог я также сбрасывать со счета реальную перспективу получить от сослуживцев урок о правилах добрососедского общежития.
Карпы не всплыли. Зато открылось окно. Всклоченный Генрик, протирая волосатыми кулачищами глаза, недовольно спросил:
– Рыбу глушишь, браконьер?
– Вроде того, – сказал я, чувствуя по достаточно миролюбивому тону, что удастся отделаться без травм. – Прости, Гена, задумался.
– Что, серьезно? – изумился он. – Да ладно, не расстраивайся. Все мы этим пороком время от времени страдаем. Даже, веришь ли, я. Для чего ж волну-то гнать? Неужто так все плохо?
– Плохо, Генка! – сознался я. – Хреново, чего жеманничать.
– Ну, так заходи, обсудим, – сказал он. – Зачем в одиночку маяться…
Я скопом вывалил на него весь ворох подозрений и догадок. Сбивался, перескакивал с одного на другое, шипел, не находя слов. Выглядел я, наверное, не лучшим образом: параноик в мокрых трусах.
Он внимательно выслушал меня, а когда я начал повторяться, остановил:
– Погоди, я понял. Ты обвиняешь Братьев. Но в чем? В подлоге? В обмане? В тщательно скрываемой кровожадности? А им это надо? Ты сам подписал контракт, где обязался беспрекословно выполнять приказы. Разве там была хоть строчка о великодушии легионера к врагу? Мало ли что тебе наплел Игорь Игоревич по поводу терранского мягкого сердца… Откровенностями он тебя потчевал в частном порядке. Так не булькай и будь признателен. Значит, держит не за боевого робота, а за более-менее мыслящее существо. Что-то я не помню, чтобы с нами в российской армии советовались по поводу решения национальной военной доктрины… И, не забывай, Капрал, главного! Онзаны действительно вооруженными вторгаются в чужие миры, и миролюбием это не пахнет. Они действительно уничтожают эти миры не хуже библейской саранчи. И уже пройденных ими миров действительно колоссально много. И, черт тебя дери, движутся они в сторону Земли! Нашей Земли, на-шей, тупая твоя башка!
– Хорошо, – покачал я головой, не желая сдаваться. – Совершенно верно, спорить не буду. Онзаны несут погибель всему живому и оставляют за собой пустыню. А почему? Да потому что от бескормицы бегут. Что совсем другой коленкор, нежели императивная агрессивность. А еще, может, – вбросил я в привычный расклад новый, приберегаемый как раз для такого момента козырь, – может, они из концлагерей драпают! Из тех, в которые заточили их Братья-терране. Тогда, когда поняли, что существа, имеющие дар ходить между мирами, могут сделаться реальной проблемой через сотню-другую лет. Проблемой для их безмятежного благополучия. Кто там из головастых людей поведал нам, что война – продолжение политики другими средствами? Клаузевиц, что ли? Может, он сам был эмиссаром Больших Братьев на Земле? Фамилия-то какая, а?
