— Нет, вы мне не помешаете, — скромно ответил он.
— Это хорошо, это хорошо! — обрадовался спутник. — Кстати, я Марк, Марк Амелякин. Вот так.
С этими словами он открыл портфель. На свет появились стопка исписанных от руки листов, стопка отпечатанных листов, пенал с набором разных канцелярских принадлежностей и наконец большая лампа с аккумулятором. Все это корректор расположил на столике и вооружился толстым красным карандашом, заложив второй за ухо.
Теперь Таланов понял, почему Марк так стеснялся: включенная лампа давала свет почти как маленький прожектор, напрочь забивая уютный свет плафона купе мертвенным сиянием лампы дневного света, модной новинки года. Но возмущаться теперь, после собственного разрешения, было как-то неудобно, ехать оставалось не более получаса, так что Виктор вспомнил услышанное где-то «сильные люди — добрые люди» и решил быть снисходительным к чужим привычкам.
— Извините, привык с детства, — сказал Марк, перехватив его взгляд, — могу работать только при ярком свете. Иначе никак.
— Да ладно, понимаю, — отозвался Виктор. — Над чем работаете?
Вопрос был риторическим, но корректор воспринял его с энтузиазмом, как, похоже, и вообще все, что делал.
— Очень интересный проект, очень любопытный! Иван Терентьев, знаете ли, наверняка доводилось слышать?
Таланов наморщил лоб, вспоминая. Имя было знакомым, но как-то ускользало, не даваясь памяти зацепиться. Помнится, чем-то подобным зачитывались ребята на «Нептуне», транспортном «ныряльщике», что вывозил их от мыса Барра.
— Ну как же, «Гибель империи», «Гражданская война» и «Двадцатые годы». Их еще называют «Страшная трилогия». Неужели вы не читали, это же самые популярные и известные книги последних лет!
— Последнее время я не очень много читал, — дипломатично заметил Таланов. — Времени все не было. Вы рекомендуете?
— Безусловно, безусловно. Это очень интересные произведения, они написаны в новомодном жанре, он называется «альтернативная история», слышали?
— Да, что-то такое слышал, — безразлично отозвался Виктор, теряя интерес к разговору. История, тем более альтернативная, не числилась в списке его увлечений. Но было поздно, редактор сел на любимого конька, пришпорил вовсю и слезать уже не собирался. Марк даже перестал повторяться.
— Автор описывает иную реальность, интересную, очень тщательно проработанную, но притом совершенно абсурдную, невероятную, я бы даже сказал болезненную. В его придуманном мире освоение Мирового океана ограничилось простой добычей рыбы…
Таланов удивленно скривился.
— …а Мировая война случилась в начале нашего века, в десятых годах. Германия ее проиграла, но жестче всего Терентьев обошелся с Россией!
— Она тоже проиграла? — скептически спросил Виктор.
— Если бы! Наше богоспасаемое отечество пало в результате революции, даже двух! В стране разгорелась гражданская война, в результате к власти пришли совершенно безумные, но очень решительные люди. История трилогии заканчивается в середине двадцатых. Книги пользовались огромной популярностью, содержание было абсурдным, но автор так тщательно продумал свою реальность, что в нее поневоле верилось. Совершенно другая история, люди, техника, наконец! Одни только аппараты тяжелее воздуха чего стоят. Никаких гироскопических агрегатов и роторов, подъемная сила возникала за счет крыльев особой формы.
— Ну, это возможно, — Виктор слегка покровительственно улыбнулся улыбкой человека, перелетавшего на всем, от тысячетонного «Мамонта» до карликового одномоторного «Мотылька», — такие опыты давно ведутся, просто это слишком дорого, да и не нужно, никакой аппарат тяжелее воздуха не сравнится по автономности и дальности полета с дирижаблем, а для специальных задач есть гиро-машины. Так что здесь автор хватил лишнего.
Гулко, но по-своему мелодично прогудел встречный поезд, по окнам хлестнула желтая полоса его фар, в их свете Таланов увидел, что равнина уступила место густому лесу — начиналась пригородная зона насаждений. Еще немного, и он дома.
— Да, но как красочно и убедительно он описал это «лишнее»! В таком страшном мире не хочется жить, однако про него очень интересно читать, настолько все продумано. Например, Терентьев описал повсеместное и очень раннее развитие рельсового транспорта, который позволил перевозить гораздо больше грузов, а это, в свою очередь, сделало Мировую очень интенсивной и страшно кровопролитной.
— И, конечно же, она велась в основном на суше, — подхватил Виктор.
Но Марк не почувствовал нескрываемого сарказма и подхватил мысль:
— Да-да, на суше! Конечно, морские баталии также прописаны. Но их мало и флотоводцы очень нерешительные. Никакого размаха, почти все сражения ограничены Северным морем.
— Мне не нравится, — решительно высказался Виктор, — этот мир таков, каков он есть, и незачем придумывать другой, тем более такой… страшный и ненормальный.
— Большинство читателей с вами не согласились, — жизнерадостно ответил корректор. — Тиражи были миллионные, и автор написал продолжение. Вот над первой книгой нового цикла я и работаю.
— «О, сколько нам открытий чудных…» — процитировал Таланов.
— Вот именно, вот именно. Теперь на первый план выходит Иосиф Джугашвили, только здесь он носит псевдоним Сталин.
— Откуда же он взялся, — удивился Виктор, — ведь если «там» прогремела революция, развернуться «дети Бориса-Реформатора» никак не могли?
— Возвысился сам. Так сказать, силой природного таланта, — в тон ему отозвался собеседник, — а теперь самое главное…
Он сделал драматическую паузу, Виктор выжидающе приподнял бровь, теперь уже не надо было изображать интерес, удивительная история захватила его.
— Во-первых, — начал корректор, польщенный вниманием, — Джугашвили-Сталин носит френч и сапоги…
Таланов фыркнул.
— Во-вторых, он усат…
Таланов ухмылялся уже открыто.
— И, в-третьих… — Марк понизил тон, и Виктор приготовился к кульминации. Убедившись, что внимание собеседника принадлежит ему целиком, корректор выдал финальное: — Он курит трубку!
Взрыв смеха сотряс купе, вплетаясь в тихую трель звонку. Автопоезд замедлял ход, слегка раскачиваясь на рессорах и поскрипывая тормозами, приближаясь к станции.
— Да, на этот раз фантазия явно изменила писателю… как его… Терентьеву, — сказал Виктор, собирая свой небогатый багаж — всего две сумки, старые и сильно потертые. — Спасибо, вы не дали мне заскучать. Хорошая поездка получилась!
— Всегда к вашим услугам!
