– Не ори, сука!
– Где деньги, тварь?!
– Где золото?!
– В спальне! Там сейф! Не трогайте сына!
Мишка проснулся, заплакал, голос резанул по сердцу, и Ольга еще сильнее прижала сына к себе. Из глаз потекли слезы. – Заткни ублюдка!
– Заткни, зарежу!
– Я нашел сейф!
Это молодой, из спальни. Старший бандит потащил женщину по коридору, втолкнул в комнату, едва не сбил с ног.
– Шифр говори, сука! Шифр! Быстро!
– Семь…
– Громче, тварь!
– Быстрее!
– Ты будешь говорить, …ь?!
Он попытался выхватить ребенка, но Ольга вцепилась в сына мертвой хваткой, и после непродолжительной борьбы Седло был вынужден отступить. И еще два раза ударил женщину по лицу. Схватил за волосы, притянул к себе.
– Шифр говори, сука!
– Не трогайте сына!
– Отдашь деньги – оставим в живых.
Но Шнырек понял – врет. Девка видела их лица, мусорам расскажет, а Седло всегда говорил, что в тюрягу больше не вернется. Ни за что не вернется. Так что конец девке.
Конец? На мгновение Шнырьку стало страшно, даже руки задрожали, но… лишь на мгновение. В тюрьму молодому тоже не хотелось.
– Шифр говори!
– Семь…
И замолчала.
На кухне что‑то разбилось. Что‑то тяжелое упало и разбилось.
– Кто в доме, тварь?!
– Никого!
– Врешь, паскуда! Кто в доме?! – Седло ударил Ольгу еше раз и толкнул к Шнырьку. – Держи суку, я посмотрю!
И вышел из комнаты. Руки у молодого вспотели, но женщину он держал крепко, за волосы. И нож приставил к ревущему младенцу, хотя не знал, сможет ли нанести удар… сможет ли убить?
Но нож приставил.
– Там никого нет, – как заведенная, повторяла Ольга. – Там никого нет, там никого нет…
– Тихо!
– Там никого нет, там никого не…
– Тихо! – Шнырек дернул женщину за волосы, поднял нож чуть повыше и уколол ее в шею. – Тихо!
На лезвии появилась красная капелька. Кровь и страх в глазах жертвы придали Шнырьку сил. Очень захотелось надавить сильнее, чтобы нож вошел в тело глубже, чтобы лезвие окрасилось красным, на всю длину…
– Господи, не убивайте!
– Тихо! – Шнырек настороженно прислушался. – Седло! Что у тебя?!
– Такой прикол!
Голос напарника был спокоен, даже весел, и Шнырек чуть расслабился.
– А что за грохот был?
– Горшок цветочный упал.
– Сам?
– А ты иди сюда, посмотри на эту хрень! И девку тащи!
Молодой бандит выволок Ольгу в коридор, остановился и удивленно выругался.
– Прикол, да? – рассмеялся Седло.
Прикол не прикол, но в первый момент Шнырьку показалось, что он спит.
По полу полз цветок.
Полз рывками, упирался ветвями, подтаскивал ствол и корни, падал, снова вытягивал вперед ветви, собираясь преодолеть еще пять‑десять сантиметров. Иногда он проскальзывал на гладком паркете, и движения вперед не получалось, но цветок не сдавался: поднимался и вновь продолжал путь. Он полз к тихо плачущей Ольге, к кричащему на ее руках Мишке.
Цветок полз, ею корни оставляли на полу грязный след, в полутьме коридора напоминающий кровавую полосу.
– Хрень такая! – заржал Седло, упирая в бока руки. – Он с кухни ползет, представляешь?
Молодой бандит промолчал.
– Слышь, дура, что это за мутант?
– Бонсай, – едва слышно прошептала Ольга.
– Чего?
– Может, он механический? – сглотнув, предположил Шнырек.
– А на … его в горшок сажать?
– Для понта.
Молодому бандиту очень не нравилось происходящее. Не нравился цветок. Не нравилось, что затихла женщина. И ее взгляд, обращенный к странному растению, не нравился. Была в нем надежда. Робкая. Отчаянная.
– Сейчас посмотрим, что там за механика.
Седло ухмыльнулся, наклонился к цветку и с силой провел кончиком ножа по стволу, прижав растение к полу.
– Вроде не режется…
И пропустил удар. Откуда‑то из глубины, из переплетения веток, из листьев, выскользнул длинный острый шип.
– Черт! – Седло отдернул руку.
– Что случилось?!
– Он меня ужалил!
– Что? – Молодой еще крепче взялся за волосы женщины. – Что?!
Но Седло, не отвечая напарнику, принялся яростно топтать ногами деревце.
– Гнида! Сука! Тварь! Убью! Шнырек, убей эту …ь!
Ольга закричала. Следом – Мишка. Молодой бандит неловко дернулся, на шее женщины появилась глубокая царапина. Перепуганная, позабывшая обо всем на свете Ольга попыталась вырваться, Шнырек озверел, и вдруг…
– А‑а…! – То ли прорычал, то ли простонал Седло. И закачался.
– Ты чего?!
Ольга притихла.
– Седло, ты чего? – повторил Шнырек.
– Плывет, – простонал бандит. – Перед глазами плывет…
Под его ногами лежал растоптанный бонсай.
– Плывет… ничего не вижу…
Седло пошатнулся, попытался ухватиться за стену, но не удержался и с неестественной плавностью, словно в замедленной киносъемке, повалился на пол.
– Эй, – дрожащим голосом произнес Шнырек. – Эй, Седло, ты чего улегся? Седло?
Мишка вновь зашелся в крике. У обессиленной Ольги подкосились ноги, она грузно осела, продолжая прижимать к себе сына, но молодой бандит забыл о женщине.
Шнырьку стало очень‑очень страшно.
– Седло, – неуверенно позвал он не подающего признаков жизни напарника. – Седло…
И в этот момент распахнулась входная дверь.
В углу скулил окровавленный Шнырек. Милиционеры были ни при чем – бил бандита ворвавшийся в квартиру Колыванов. Бил страшно, насмерть. Бил с такой яростью, что даже телохранители приехавшего вместе с Володей Дениса не сразу сумели его оттащить.
А едва оттащили – появилась оперативная группа: усилия Ольги не были напрасными, Валентина Дмитриевна услышала ее, все поняла и вызвала милицию. В квартире появились люди с автоматами, стало шумно. Ольге вкололи успокоительное, и она, сопровождаемая соседкой, отправилась в дальнюю комнату – кормить Мишку. Колыванову намекнули, что следовало бы держать себя в руках, но в протоколе записали, что при задержании Шнырек «оказал яростное сопротивление сотрудникам правоохранительных органов». Что засвидетельствовала Валентина Дмитриевна. Со вторым бандитом все оказалось еще проще.
– Сердечный приступ, – сообщил закончивший осмотр эксперт.
– Смеешься? – удивился оперативник.
– И в мыслях не было, – обиделся эксперт. – Я, между прочим, в протоколе расписываюсь и за свои слова отвечаю. Сердечко у подонка не выдержало.
– Чего только не бывает! – Милиционер удивленно покрутил головой.
– Седло о дерево укололся, – подал голос Шнырек. – Дерево в коридор приползло и Седло укусило. Я видел.
