Никита Шмелев - Вожак кочевников. На службе его светлости (сборник)

Тут раздался громкий голос. Один из трех старейшин, которые просто стояли и слушали, вышел вперед и обратился прямо к Тамуру.

– Старейшина Ван, – пояснил мой новый переводчик, – повторяет, что никто не смеет причинить вред обладателю Символа Власти. И напоминает слова Величайшего Воина Во Всем Свете – того, кто завещал ожерелье потомкам: «Сама судьба изберет того, кто отыщет Символ Власти». Правда, мы не ожидали, что это будет кто-либо не из нашего народа.

Старейшина договорил, и Тамур удрученно вернулся на свое место. Тогда все старейшины подошли к центру возвышения и зашептались. Вот и настал момент, понял я. Они прямо сейчас решат мою судьбу. Я постарался задавить волнение, страх, но сердце камнем ухнуло вниз. Я тщетно уговаривал себя, что все будет в порядке. Так продолжалось нескончаемо долго. Кочевники ждали, старейшины советовались, а я, прикрыв глаза, все повторял про себя: «Все нормально, они ничего не могут сделать, ожерелье не даст им меня убить».

Наконец, вперед вышли двое. Молодой старейшина поднял руки и заговорил. Длинноволосый встал ближе ко мне и начал переводить:

– Совет принял решение. Оно не может измениться, какие бы силы ни возжелали этого. Мы приветствуем нашего нового брата, нового вожака, нового обладателя Символа Власти. Отныне ты, Иоганн, – теперь все старейшины обратили взоры ко мне, – станешь одним из предводителей наших воинов. Ты останешься с нами, обучишься всему, что потребуется. Теперь ты должен доказать, что достоин обладать реликвией, которую завещал нам Величайший Воин Во Всем Свете.

– А… с какой стати? Я же не обязан это делать, – попытался было запротестовать я.

– Ты не должен опозорить завет нашего Великого предка, который спустя сотни лет передал тебе Символ Власти. Не должно быть опорочено то, что выпало тебе по велению судьбы. Итак, – старейшины снова обернулись к слушателям, – приветствуем молодого воина, вожака Иоганна.

Все кочевники встали, и шатер наполнился громом голосов. Все они, даже Тамур, произносили непонятные мне слова. Я чувствовал, что это некое традиционное обращение к кому-то важному. В конце их речи я уловил только имя, свое имя.

Дальнейшее я помню смутно. Меня стащили с возвышения, все вокруг кричали. Помню мелькнувшее лицо Тамура, искаженное яростью и обидой. Лицо Тарика, подчеркнуто-бесстрастное. Лица старейшин, суровые и убежденные.

Потом я лежал в шатре Тарика. Я все никак не мог осознать ту быстроту, с которой все изменилось. Еще с утра я был помощником трактирщика и точно знал, как пройдет мой новый день. Думал, что знал. И вот, еще не настал вечер, а я оказался в незнакомом месте, среди чужих мне людей. И самое поразительное, стал их вожаком! Я еще не понимал, что это для меня будет значить. Но я знал, что отныне мое прошлое никогда не вернется. И, как ни странно, тогда, лежа на спине в шатре, я не боялся.

Я проснулся от ощущения того, что на меня пристально смотрят. В шатре было тихо. Я протер глаза, огляделся и вскрикнул. Только в горле у меня пересохло, поэтому получился не крик, а шипение перепуганной гадюки. Прямо на меня, почти в упор, глядел орк. Он был невысокий, с кривыми зубами, торчащими изо рта. Когда я в ужасе отшатнулся, на лице орка отразилось нечто, что, наверное, можно было бы принять за улыбку. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы вспомнить все, что произошло. Я еще хватался за крохотную надежду, что этот орк – просто продолжение моего сна (равно как и бесценное ожерелье, бешеный Тамур и прочее), как вдруг послышался голос:

– Просыпайся, командир, пора.

Из-за спины орка высунулся человек. Он был постарше Тарика, потолще и с виду более миролюбивый. И взгляд у него был, пожалуй, поумнее, за ним скрывались, как мне показалось, обширные знания. На его лице, как и у орка, сверкала улыбка.

– Пора… куда? – спросил я, постепенно вспоминая, что меня теперь можно называть «командиром».

– Как «куда»? – удивился человек. – Пора учиться. Вожаку нельзя идти в бой необученным.

– Постой, постой, – я сел и протер глаза. Мысли медленно крутились в моей голове. – Так, начнем сначала. Сколько я спал?

– Ну… если по-вашему, то… два часа с небольшим.

– Ладно. Кто ты? И откуда так хорошо знаешь мой язык?

– А-а, – протянул человек, кажется, воспринявший мой вопрос, как комплимент, – меня обучил старейшина Нач, он учил оруженосца великого воина Тамура, Тарика. Только Тарик плохо учился, ему хотелось самому быть учителем. Поэтому он не желал быть учеником и учился очень плохо. А я вот старался и теперь знаю десять языков.

– И теперь ты будешь учить меня. А чему?

– Сражаться. Скакать на лошади. Тарик говорил, что ты не умеешь. Это плохо, вожак должен уметь это с рождения. Ничего, обучу. Еще научу говорить на нашем языке, – перечисляя все премудрости, которые мне предстояло познать, человек загибал пальцы, и его голос звучал всё внушительнее.

– А вожак, он… – я еще потер глаза, – он кто… у вас?

– Вожак – предводитель бойцов, избранный за отвагу и славу в племени, – тут же разъяснил мой новый учитель. – Он выше бойцов, но ниже старейшин. Но он не только воин, он размышляет и придумывает, его мнение важно, с ним не спорят его бойцы. Обладатель Символа Власти не может быть просто воином, судьба делает его выше, ценнее… – Вдруг он заторопился. – Вставай, командир, поднимайся. Надо многое успеть. Когда солнце будет клониться к закату, ты должен будешь хорошо скакать на лошади. Или, – он посмотрел на меня с сожалением, – просто не падать из седла.

Я поднялся на ноги. Все тело у меня ныло и стонало: сказывалась недавняя скачка. Но я вспомнил, что другого выхода у меня нет, поэтому покорно вышел из шатра.

– Как тебя зовут? – спросил я у своего нового учителя.

– Маклай, командир.

– Тебе обязательно называться меня командиром?

– Да.

– А это кто? – Я указал на орка, шедшего за нами.

– Это орк, командир.

– Вижу. А имя у него есть?

– Да, его зовут Лодан, командир. Он будет помогать тебя учить. А вот это, – Маклай показал пальцем, – твоя лошадь.

Я обернулся. Невдалеке, и правда, оказалась лошадь. Она спокойно стояла, привязанная к колышку, и щипала редкую травку. Неожиданно она мне понравилась. У лошади были красивые глаза, не шебутные, как у тех, что я уже видел в лагере. Окрас тоже был хороший. Не вороной, не пегий, а серый в яблоках. Я подошел к лошади (в первый раз без опаски).

– Очень хорошая, – сказал Маклай, – как раз тебе подходит, командир. Молодая, да не норовистая.

Мне послышался смешок в голосе учителя. Что поделать, пока я еще не заслужил славы бойкого и неистового кочевника.