– Я разработал грандиозную операцию по подрыву экономики социалистической Монголии. Вы будете моими руками, а также глазами, ушами и прочими частями тела в этой стране. В случае успеха мы реабилитируем себя и натянем наших конкурентов из ЦРУ. Мой план прост и гениален. Поскольку подготовленных суперагентов вам больше не доверят, вы наберёте команду из не прошедших выпускной экзамен учеников разведшколы. После трёхдневной тренировки вы со своими второгодниками высадитесь на территории Монголии и нейтрализуете всё местное поголовье лошадей. Поскольку больше ничего в этой стране не производится, наша цель будет достигнута. С помощью специально разработанной вакцины вы поменяете половую ориентацию жеребцов. Но учтите, вакцину нужно вводить каждому жеребцу внутримышечно. На эту часть операции вам отводится неделя. Закончить беспрецедентную акцию возмездия нужно эффектным ходом – взрывом мавзолея Сухэ-Батора в Улан-Баторе. Эвакуация ваших бойцов и техники по обстоятельствам. Вопросы есть?
– Только один, сэр! А мы управимся за неделю?
– Согласно последним фотографиям со спутников там всего двадцать восемь миллионов лошадей. По четыре миллиона в день. Справитесь! Ведь во время операции в Эфиопии вам было потруднее!
– Сэр, но там мы имели дело с кузнечиками!
– Достал ты меня, лейтенант! – Генерал подошел к Титскоу и, мстительно улыбаясь, сорвал с его погон капитанские нашивки. – Возвращение этих блестящих штучек в твоих руках! Пшел вон!!!
Титскоу пулей вылетел из кабинета и помчался по коридорам к выходу. Девушки-секретарши провожали бедолагу свистом и улюлюканием. Через несколько минут весь персонал Пентагона знал о разжаловании капитана. Лифтеры угоняли свои кабины перед самым носом Джонни, а охраняющие здание морские пехотинцы блокировали двери, когда новоиспеченный младший лейтенант хотел воспользоваться лестницей. Поэтому только утром следующего дня грязный и небритый Джон Титскоу вылез из канализационного люка на территории автостоянки и, озираясь, стал подкрадываться к своей машине. Вот уже показалась крыша любимого спорткара, но, боже мой, в каком он состоянии! Колеса проколоты, стекла разбиты, роскошный кузов цвета «кофе с апельсиновым ликером» обезображен нацарапанными гвоздем самыми грязными ругательствами на восьми языках. Над автомобилем славно потрудились парковщики.
А в это время майор Зосима со своими ребятами радостно носился по пустынному галечному пляжу и развлекался тем, что спорил с прапорщиком, кто отпихнет от берега льдину побольше. Они ещё не подозревали, какая угроза нависла над экономикой братской Монголии.
Третьего июля, в четыре часа утра, белый от бешенства Джон Титскоу, во весь голос матерясь на суахили и португальском, стучал в ворота разведшколы, грозно размахивая бланком приказа от генерала Боллшита. Даже добираться до этого городка через всю страну Джону пришлось на попутках, так как его не пропустили на самолёт. (В США очень не любят неудачников!) Разжалованный до самого младшего офицерского чина, Титскоу решил отыграться на отданных в его распоряжение второгодниках, вообще не получивших никакого звания. «Ну, я вас, суки, в порошок сотру, вы у меня, мерзавцы, кровавым поносом дристать будете, я вас, козлов, в колонну по четыре построю, раздам шприцы и погоню монгольским жеребцам жопы колоть!»
Разбуженная шумом разведшкола была поднята по тревоге. Директор вдруг понял, что до него всё-таки добрались мстительные вьетнамцы. Боевая подготовка учеников оказалась на высоте – в считанные минуты нарушитель спокойствия был схвачен, скручен и доставлен в мужской туалет, где по тревожному расписанию развернулся мобильный командный пункт директора. В течение суток несчастного Титскоу умело и изобретательно пытали, даже не стараясь выведать кто он и какова его цель. Ученики, радуясь как дети подвернувшемуся случаю, просто отрабатывали на Джоне все приемы допросов третьей степени, которые успели изучить на уроках.
В конце концов, кто-то догадался просмотреть документы, отобранные у жертвы. Трагическая ошибка вскрылась. Бедного Титскоу с извинениями и выражением соболезнования два часа отмывали от крови в ближайшем писсуаре. В знак примирения сконфуженный директор расцеловал гостя в мокрые щеки и пообещал строго наказать виновных в этом безобразии. Справедливость наконец восторжествовала! Когда все недоразумения были улажены, Джону представили попавших в его команду. При одном взгляде на своих бойцов лейтенант понял, что построить их в колонну по четыре не получится. Бойцов оказалось только трое: смуглый чернявый коротышка, высокий худой блондин в очках с сильными диоптриями и конопатая рыжеволосая девушка со скобками на зубах. Титскоу понял, что это очередное оскорбление, нервы его не выдержали, и Джонни потерял сознание.
– Хороший признак, они ему явно понравились, – сказал директор, который давно мечтал избавиться от этих людей, позорящих гордое звание «суперагент».
Очнулся Титскоу в самый разгар устроенной в его честь офицерской вечеринки. Один из преподавателей лил ему в рот неразбавленный спирт, другой преподаватель мочился на ботинки Джона, а третий блевал на его живот. Увидев, что младший лейтенант пришел в себя, офицеры закричали «Гип, гип, ура!!!» и принялись стрелять в потолок, окна и пол из трофейных АК-47. Сознание вторично оставило Джона.
Пробуждение Титскоу нельзя было назвать приятным. Он валялся поперек кровати в комнате для почетных гостей. От ног, живота и лица невыносимо воняло. Раскалывалась голова, болели все ушибы, порезы и ссадины. В довершение этого кошмара стали ныть старые раны, полученные героем в бесчисленных боях за свободу и демократию во всем мире. Джон понял, что только глоток виски может восстановить душевное равновесие и телесное здоровье. И, о чудо, на полу возле двери стоит бутылка «Джека Дэниэльса». Из последних сил лейтенант дополз до неё, приложился, глотнул – бутылка оказалась пустой! Титскоу облизал пересохшие губы, разбил бутылку о свою голову и, рыча от злобы, попытался вскрыть себе вены осколком стекла. От этого времяпрепровождения Джона отвлек стук в дверь и голос одного из его новых подчиненных, длинного очкарика: «Господин лейтенант, сэр! Мы готовы приступить к тренировкам…»
Холодная, трезвая рассудительность вдруг овладела Титскоу. Он вспомнил слова генерала Боллшита: «Мы ещё покажем всем!» Кому и что надо показывать почему-то вылетело из головы, но эта фраза заставила Джона подняться с пола и открыть дверь. В коридоре по стойке «смирно» стояла великолепная троица.
– Мы ещё покажем всем, ребята! – гордо вскинув подбородок, сказал Титскоу и величественным жестом запахнулся в остатки изодранной, измятой и заблёванной рубашки. – Получите в арсенале пятивёдерные шприцы и ждите меня на полигоне через полчаса.
