Конечно, это ещё не душа девушки, но как минимум чёрный лифон с кружевами виднелся. Но вот под ними… ух, там целая влажная фантазия любого шестнадцатилетнего озабоченного придурка, коим я и являлся. Ну, может, я и не был таким, как Саня, но всё равно испытывал неподдельный интерес к этим холмам напротив.
— Андрюша, ты расскажешь мне анекдот?! — сделала Настенька кошачьи глазки, а потом и вовсе обняла меня, прижавшись теми самыми упругими холмами к моей мужественной, почти очень сильной груди.
Если бы индейцы захотели снять скальп с бледнолицых, то меня бы никто не трогал, ибо отличить краснокожего от меня было крайне проблематично в данный момент.
— Что ж, я расскажу, — почесал я затылок. Кто-то со стороны бы уже подумал, что у меня вши. Я уже и сам верил, что у меня вши, ибо столько раз чесать затылок — это ненормально. — В общем, выходит маг из тюрьмы…
— Молодые люди, первая наша разминка — визуализация благоприятного пространства вокруг себя, — «перебил» меня Дмитрий Михайлович.
— Ну вот, снова буду думать, чем там всё закончилось, — наклонилась девушка.
Груди раскрылись ещё лучше, будто наблюдаешь за бутоном при стократной скорости.
— Да как бы анекдот ещё не начался особо, — снова полезла правая рука к затылку, но была грубо остановлена левой.
— Правда?! — обрадовалась девушка. — Обязательно расскажешь после тренировки. — И Настенька снова обняла меня. На этот раз девушка нечаянно споткнулась и ударилась головой о мой член. — Прости, Андрюша. Я случайно. Если тебе где-то больно, то я могу подлечить. Мне от мамы передались способности к регенерации. Мне нужно их лишь раскрыть в себе на полную. Поэтому я пришла учиться в магическую академию бояр «А».
— Это здорово, — скривился я.
— Ну же… я вижу, что тебе больно, — чуть ли не заплакала девушка. — Я могу тебя излечить, приложив свои ручки к больному месту. Андрюша, покажи, где болит, чтобы мои ручки исцелили это место.
— Нет-нет, всё в порядке, — искусственно улыбнулся я. — Уже ничего не болит.
— Правда! Ой как хорошо! Потому что я ещё не умею лечить идеально, поэтому использую своё сердечко. Я прижимаюсь местом, где находится моё сердечко, к месту, которое болит.
Я проглотил слюну.
— То есть ты хочешь сказать, что твоё сердце находится за… за… — Я решил указать на грудь, вместо того чтобы говорить.
— Да! — стоном улыбнулась Настенька. — Моё сердце находится под этой блузкой. — Девушка расстегнула ещё две пуговки и показала мне свои сиськи. — То есть моё сердечко находится под бельём. — И девушка начала мять свои шарики.
— Господи, за что мне это! — сказал я про себя, но при этом схватился за волосы и начал дрыгать ногами.
— Если всё же нужна будет помощь, то я всегда излечу твоё больное место своим сердечком, — продолжила девушка.
— Да она издевается, — проговорил я про себя. — Нет, держи себя в руках. Этой девушке определённо нужен врач. Хотя я бы не отказался, чтобы она перед врачом помогла и мне. Так сказать, для практики. Ей же нужно тренироваться, чтобы стать сильнее. И в этом нет ничего зазорного. Думаю, это, может, и неплохая идея.
— Андрей Константинович! Анастасия Сергеевна! — обратился к нам учитель. — Обмениваться «белой магией» будете после занятий. Визуализируйте благоприятное пространство хотя бы вокруг себя самих.
— Андрюша, ты не хочешь, чтобы я визуализировала благоприятное пространство вокруг твоего больного места?
— Да как бы не знаю даже… А ты умеешь? — я почувствовал лёгкое недомогание.
— Конечно умею, — снова обняла меня Настенька. — Одна из сильных сторон регенерации — это визуализация. И раз я дочка своей мамы, которая знает о регенерации очень и очень много, то для меня визуализация — это очень просто.
— Славно. — Я уже не знал, куда девать правую руку. Она тянулась то к затылку, то ко лбу, то в карман, то просто я поднял её вверх, как какой-то придурок.
— Я чувствую, как твоя правая рука напряжена. Позволь мне снять напряжение с помощью визуализации… и моего сердечка.
— Сердечка! — вскрикнул я. — То есть ты хочешь прижаться сердечком к моей больной правой руке?!
Девушка кивнула, снова наклонив голову набок, и улыбнулась, закрыв глаза.
Я посмотрел на учителя, который был занят одной парочкой, не желавшей заниматься вместе. Видимо, это те, кто остались одни и их поставили вместе. Санёк так и вовсе стоял один, поскольку нас было семнадцать. И Саня, конечно же, наблюдал за мной.
По лицу было видно, что парень испытывал те же чувства, что и я, когда химичка облизывала его мочку ушка.
— Один — один, чувак, — проговорил я без звука, но так, чтобы блондин это смог прочитать по губам. Парнишка всё понял, даже показал мне средний палец.
А раз он это сделал, то я осмелел ещё больше. Теперь мне хотелось, чтобы Настенька побыстрее вылечила мою правую сильную руку своим сердечком.
Но только я вытянул руку, как Дмитрий Михайлович, которого я считал понимающим учителем, сделал совсем не понимающий жест. Он нагло взял Настю за руку и отвёл к Саньку. Это был удар ниже пояса. За такое очень тяжело было простить.
Меня поставили с парнем, который не поладил с девушкой… или, скорее всего, она не поладила с ним. А та девушка, что не хотела разминаться с пацаном, встала в паре с учителем. Теперь все были при партнёре, так сказать. Вот только если Дмитрий Михайлович был с девушкой, и Санёк был с Настенькой, то я был совсем не с Настенькой, и совсем не с девушкой.
— Чё делать надо? — шмыгнул носом пацан. — Я чё, с тобой типа в паре?
— Типа, — неохотно выдал я. — Визуализируй.
— А чё?
— Хрен через плечо! — разозлился я, поняв, что всё было не так плохо… до этого момента. И что нужно ценить то, что было.
Короче, первое занятие по боевой магии прошло так себе. И если честно, то я даже ничего не запомнил, потому что ничего так и не началось. Все усилия были брошены на разминку, где маг-наркоман, по-другому не скажешь, вы́бесил меня своим «чё-чё».
А когда хреново что-то идёт, то оно, как снежный ком, начинает расти. Далее шёл ещё какой-то предмет, который снова меня переместил внутрь здания. Я даже не запомнил, что там вообще было. Ещё попался какой-то мутный препод.
А потом я вообще свалил домой.
***
— Как же хреново в этой академии, — выдохнул я, когда упал на кровать. — Нет, там, конечно, есть нормальные девочки. Но эти придурки, эти преподы непонятные — всё это как-то смущает. Можно ведь было бы всех сделать нормальными. Не брали бы дурней в академию, которые «ЧЁкают». Не разрешали бы работать в академии тем, кто не имеет чувства юмора… и вообще, не знают, как нормально общаться с детьми. Я всё-таки ещё ребёнок. Пусть мне и шестнадцать, но ходить с кислой рожей и угрожать, что мы не сдадим экзамены, — это уже перебор.
Высказав всё своё негодование про дурака, с которым мне пришлось разминаться на второй паре, и про старого мудака, который что-то там втирал на третьей паре, я отправился в душ. Он единственный, кто спасал меня от плохого настроения. Принял душ — заново родился. Особенно если душ контрастный. А я как раз именно такой и любил.
Родителей как всегда не было. Они постоянно работали в той своей клинике. Иногда я даже подумывал, что они работают там и ночью. Хотя не уверен, что это не правда.
Если учесть, что мой батя умеет высыпаться за два-три часа в сутки, то всё может быть. Я же не слежу за тем, кто там ночью есть дома. Может, они вообще не приходят домой.
Знаю только, что редко вижу их вечерами. А утром тоже встаю, а их уже нет. Ну и ночью сплю вроде бы чутко, а вроде бы нихрена не слышу, как родители приходят. Значит, не так чутко, как мне кажется. Либо родители не приходят вовсе.
После душа на телефоне был один пропущенный от мамы. Потом и сообщение пришло, что родители задержатся сегодня.
Странно всё это, потому что обычно мама не предупреждала меня о таком. Она лишь изредка писала, задавая вполне стандартные вопросики из разряда: «Сынуля, как у тебя дела? Ты не голодаешь? Купи себе чего-нибудь. Закажи пиццу.»
