Да, с памятью у меня пока еще не очень ладно, кроме номеров родных, остальные не помню. Не зря с некоторых пор все записываю, что поделаешь, пятый десяток начал. И тут же с легким стыдом вспомнил и Светлану, и Лёльку, и еще кое-кого, чьих телефонов не могло оказаться в ежедневнике. Зато в нем много других номеров, лишь бы не запутаться с моей нынешней головой. Вернулся в палату, потянулся к портфелю. Нащупал во втором отделении пухлую книжечку и вытащил её на белый свет.
Вот тут меня настигло такое разочарование, что сердце гулко застучало и спина снова стала мокрой… Вместо моей старой потрепанной книжечки с потертыми углами, с логотипом ЯМЗ на обложке (подарок друга с моторного завода), в портфеле оказался новенький, ещё хрустящий, остро пахнущий выделанной кожей ежедневник. На вид богатый, с уже знакомой мне аббревиатурой «DPT» на зеленой сафьяновой обложке. Да еще с прикрепленной к обложке красивой металлической ручкой.
Все же раскрыл, на второй странице занятная эмблема и расшифровка «DuoPharm Tecnology». Да ведь это презент от Вероники, точнее от её компании. Смутно припомнил, что это из презентационного пакета, который мне передал шеф мой девушки, как его, Знобов? Точно, там еще находились рекламный проспект с диском, брелок, и зажигалка в кожаном чехольчике. Да и какая теперь разница, что это за компания? Пролистал дальше, абсолютно пустой блокнот, даже сотового телефона моей милой нет. Похоже, просто не получилось записать, или не думал, что это необходимо.
Наверное, машинально на работе поменял старый на новый? Или кто-то обо мне позаботился, когда в больницу отравляли? И положил в портфель мой новый ежедневник, который оставил на столе. Что теперь гадать, результат-то вот он, в моих руках… На всякий случай, пошарил в портфеле уже тщательнее, но второго ежедневника там не оказалось. Не нашлось и «зарядки», надежда выйти на связь угасла окончательно.
Единственное, что нашлось полезного, это ножик. Вернее, не совсем ножик, а набор инструментов, так называемый мультитул. Когда все в одном месте, считается, что так очень удобно. Дорогой титановый «Лезерман», его мне бывшая супруга на «двадцать третье» купила, когда еще вместе жили. Маринка постоянно упрекала меня «милитаризмом», но подарок получился не только дорогим, но и практичным.
Раз не получилось найти телефоны, надо хотя бы перекусить. Апельсин показался слишком кислым, как и воспоминания о бывшей жене. То ли у меня что-то с восприятием, то ли так и есть на самом деле. Только вот есть захотелось еще больше. Вздохнул, все же принявшись за почти засохшую кашу. Черствый хлеб с уже прогорклым маслом и скукоженным слезливым ломтиком сыра тоже сжевал, уже без отвращения.
Закусил бананом, стало намного приятнее, правда, от более существенного не отказался бы. Заодно попил, оба сока попробовал. Оба потому, что показалось, они поменяли свой вкус, как и апельсин. Яблочный ещё ничего, а персиковый какой-то приторно-сладкий. Хотя, может он и раньше такой выпускался, просто обычно его не брал. И тут же память заботливо напоминает, как пью персиковый сок дома, на кухне с врачом Светой… И еще что-то, произошедшее перед этим. Даже снова уши зажгло, вспомнил, как нехорошо получилось с этой девушкой. Но что толку себя изводить, пока заперт в больнице и ничего сделать не могу? Даже позвонить и объяснить, что она не причем, да и захочет ли выслушать меня? Но для начала надо хоть на ноги крепко встать, потом о дальнейшем думать.
За дверью послышалось царапанье. Насторожился, кого-то чёрт принёс? Снова «царап-царап» и кто-то слабо ударяет в дверь. Словно кто-то маленький толкается внизу, ползает, что ли? Но откуда во взрослой больнице ребенок? После царапанья послышалось мяуканье. Вот еще чего не хватало, кошка! Прислушался, позвал «кыс-кыс», в ответ за дверью усилилось «царап-царап», мяуканье тоже. Ну, что мне делать, не оставлять животное в коридоре. Уже увереннее поднялся, прошел в «сестринскую», вроде бы не шатает. Осторожно приоткрыл дверь, в щель проскочил серый комок шерсти. По виду не понять, кот или кошечка, но точно не котенок, здоров больно! Серый с белыми лапками, белой грудкой и наполовину белым носиком. Бока тоже в светлых разводах, если бы не грязные лапы, то просто красавец! Носом ткнулся мне в ноги, понюхал, потом развернулся, чтобы уйти обратно. Видимо, пахло от меня не очень вкусно. Когда же стал его выпроваживать, этот упрямец скользнул ко мне в палату. Ну и хитрец, этот котик, ладно, всё веселее будет с ним.
Поскольку снова в «дежурке», попробую разобраться, что со мной, должны бумаги лежать, как их там, «история болезни»? Уселся за стол и стал смотреть документы, что лежали сверху. Понятно, что нарушение правил, но ведь и мои права нарушены? Прямо передо мной ничего интересного, какие-то отчеты. В углу стола заметил несколько листков, скрепленных степлером. Сверху лежала медицинская карта, смотрю: номер, дата, фамилия, имя, отчество. Это карта нового соседа, как его — Вениамин Иванович, 70 лет. Проживает там-то, место работы — пенсионер, кто направил, да мне-то что с этого? А что-то с ним случилось-то, вдруг хуже станет, что тогда делать?
Ух, ты, ну и страсти здесь случаются! Какие тут графы в карте: «умер в приемном отделении», «умерла беременная 28 недель беременности». Господи, вроде бы просто буквы печатные на бланке, а как напрягли. Дальше дата поступления на экспертизу, особые отметки, сколько у дедушки всего разного. Еще кардиограмма, понятно, направление на госпитализацию, сердечник оказался. Ладно, откладываю в сторону, замечаю, что запомнилось имя его, редкое очень.
Снизу моя медкарта, дата поступления восьмое апреля, время, место работы, хоть его теперь и так помню. Диагноз при поступлении гипертонический криз. Дальше что, ультразвуковая диагностика — вот не помню, когда успели ультразвук сделать? А это и есть «допплерография», с двумя «п». «Кровоток», «патологии нет» — слава Богу. «Состояние», «патология», всё равно в этом ничего не понимаю. Направление на госпитализацию, согласие на выполнение инвазивного исследования, вмешательства, операции. Так вот что подписывал восьмого числа, когда привезли сюда. Врач такой-то, а это корявая подпись пациента, меня, то есть, самое главное в этой бумаге.
Вот и кардиограмма, «без патологии». Здесь нет, не прочитать, но, по крайней мере, по сердцу нормально. Вот и лист назначений: «Волков Игорь Сергеевич», палата «реанимация», диагноз такой-то и лекарства. Какие же лекарства… Здесь с физраствором, капельница значит, это отпадает. Потом додумался, что это гадаю, наверняка, то, что ближе лежит. Смотрю в шкафчике, это же не аптека, лишнего нет, только что пациентам прописано. Для нас двоих и лежит, наверное.
Так и есть, три пачки с таблетками, даже для кого шариковой ручкой помечено. Раз прочел фамилию «Волков», то и гадать больше не надо. Остается выяснить, какая доза и сколько раз. По дозе просто, в баночке по одной таблетке разного вида мне и приносили. Но как часто, один раз в день? Вот на этой пачке так и написано, еще и после еды. Интересно, где мне столько еды сейчас взять? А эти две, похоже, утром и вечером.
Из чистого упрямства вернулся к карточке. Температуру измеряли последний раз сегодня утром, АД 150/100, давление уже пониже, неплохо. Еще из интересного: заболевания, травмы, операции, «сознание ясное» — это тоже хорошо. Данные сердца, хрипы, ЧДД, ЧСС, живот, печень не увеличена. Вот за это спасибо сестрёнкам. По латыни написано «Статус локалис», без осложнений, «на основании жалоб, анамнеза и объективного исследования можно поставить диагноз», это не читаемо. Хоть жить-то буду, уже начинаю подсмеиваться над собой.
Надо посмотреть, что там у нас с соседом. Как там, его, Вениамин Иванович? Открыл белую дверь с такой же двойной створкой. Зашёл внутрь, вслед за мной прошмыгнул кот. Да, там всё гораздо богаче, по крайней мере, оборудования гораздо больше. Пищали приборы, подавался кислород, или еще что-то, чем дышать можно, через трубки, датчики на руках. Накрытый таким же одеялом, как у меня, на койке лежал дяденька. Действительно, старенький, лицо осунувшееся, тяжело дышал, несмотря на трубки в носу.
