надо совершать поступков, которые вы бы не совершили, если бы не опасались за здоровье дочери.
Мясник недоуменно заморгал, вставая. Догадавшись, что мясник столь тонких намёков явно не поймёт, я, махнув рукой, сказал:
— Забудьте. Я вам помогу, но за небольшую цену.
— Любые деньги. Всё, что угодно!
— Любой хороший, — я сделал акцент на этом слове, — лекарь никогда не берёт деньги за свою работу. Вы говорите, что у вас хорошее мясо? Ну вот, я здесь буду жить примерно три месяца. Если в течение этого времени вы будете выделять мне кусочек мяса примерно в килограмм весом…
— И это всё? Да я вам готов по корове в день отдавать, только верните здоровье моей дочери!
— Корову не надо. Я столько не съем, — я позволил себе слегка улыбнуться, — если мы договорились — ведите.
— Сэдрек, — сказал мясник соседу, — посторожи прилавок, пожалуйста. Я надолго.
Его сосед, хранивший всё это время молчание, кивнул. Мясник снял перчатки, фартук и повёл меня к себе домой.
Дом у мясника был неплохой. Я бы сказал — весьма и весьма неплохой. Как видно, в городе было немало гурманов, которые ценили качество превыше всего, так что семья его явно не нуждалась.
Нас встретила его супруга, — высокая, упитанная дама лет тридцати, чьи блестящие чёрные волосы были убраны в тугой пучок сзади. Увидев мужа, она начала:
— Дорогой? Ты сегодня рано, в чём… а это ещё кто? — надменно спросила она, увидев меня, — попрошайка, от которого ты не сумел отвязаться?
— А ну закрой рот, женщина, — громыхнул мясник, — это — лекарь. Тот самый, с синими глазами, про которого говорила сумасшедшая Вилена. Он поможет нашей дочери.
— Ты что, всерьёз поверил словам этой… этой… хотя… хотя, — не сумев закончить мысль, хозяйка посмотрела на меня новым взглядом, в котором вспыхнула явно уже неоднократно угасавшая надежда, — мы уже всё перепробовали, и я готова поверить во что угодно. Если вы нам поможете — нашей признательности не будет предела.
— Конечно, — с ехидной улыбкой сказал я, — уличный попрошайка с удовольствием вам поможет.
Супруга мясника оказалась проницательнее своего мужа — её лицо залила краска. Она без дальнейших разговоров дала знак следовать за собой.
Трёхлетняя дочь, лежавшая на двуспальной кровати, была похожа на бледную тень. Инстинкт подсказал, что из нее вытекает архей — жизненная сила. И именно по этой причине у девочки развилась сердечная недостаточность, а за ней — сердечная астма.
— Ваша дочь проклята, — мне и моему инстинкту для диагноза не потребовалось и десяти секунд, — кто-то высасывает из неё жизненные силы.
— Как? Кто?! — заголосила жена мясника. Стоявший около неё муж самым настоящим образом зарычал, я даже испуганно сделал два шага в сторону от него.
— Ох, прошу прощения, — смущённо пробормотал он.
— Вы, конечно, можете остаться тут, но прошу вас соблюдать тишину. Сейчас я всё выясню.
Протянув руку в сторону ушата с водой в углу спальни, я призвал себе небольшое её количество. После этого я провёл довольно утомительную манипуляцию, в результате чего вода приняла подобие некоей линзы, через которую я сейчас и смотрел на девочку. Не упуская контроля над линзой, я подошёл к малышке и принялся шарить возле неё второй рукой. Тридцать секунд спустя мне повезло, я нашел нить, переросшую уже в едва ли не канат, и легкой иллюзией придал ей видимый облик.
— Вот. Кто-то тянет из вашей дочери жизненную силу. Уже очень давно. Канат, кстати, ведёт через дом налево по улице…
— В дом стервы Сольды! Вот оно что. Понятно! — лицо хозяйки исказил гнев. — Эта дрянь ещё приходила на двухлетие Атьюшку поздравлять. В лобик нашу деточку поцеловала. И потом молодеть стала, как в сказке. А доченька наша помирает тут. Ну, попадись она мне…
Я же, следуя советам инстинкта, принялся проводить сложные манипуляции, совершая очень быстрые жесты руками. Через минуту активной жестикуляции энергия, неспешным ручейком утекавшая из девочки, интенсивно начала возвращаться назад. Сошла бледность, на щеках даже заиграла тень румянца. Можно было бы перекачать всю энергию полностью — связавшей ведьме нить нужно соблюсти очень много условностей, чтобы разорвать ее без вреда для себя. Однако же ведьма, почувствовав, что энергия уходит, вполне могла сообразить отправить вдогонку по нити какую-нибудь гадость.
Так что я не стал рисковать и разорвал канал, полностью закрыв от этой отдачи девочку и отправляя весь откат от разрыва в сторону ведьмы. Да, неудивительно, что лекари ничего не смогли выяснить — без своего инстинкта здесь оказался бы бессилен и я. Для того, чтобы хотя бы понять, что происходит с девочкой, должно было случиться фантастическое везение.
После разрыва я занялся уже рутинным, доступным любому более-менее толковому лекарю волшебством: восстановил девочке сердечко, убрал все признаки астмы и даже малейшие её намеки в будущем. И, довольный, сел на пол, чтобы отдышаться. Процесс отнял много сил — опыта у меня еще мало врачевать такие сложные недуги.
— Готово. Примерно сутки она поспит, — тяжело дыша, сказал хозяевам, — потом проснётся и будет есть. Много. Не препятствуйте — можно дать двойную порцию. Сейчас её организм будет интенсивно восстанавливать силы — так что в еде, а уж тем более в питье не надо её ограничивать.
— Спасибо вам. Ох, огромное вам спасибо, — жена мясника подбежала ко мне, чтобы обнять, но в последний момент одумалась и надменно сказала:
— Надеюсь, мой муж пообещал вам достойную награду.
— Конечно, — отозвался из другого угла мясник, — Он попросил килограмм мяса в день. При наших продажах это сущий пустяк.
— Сущий пустяк? Я бы так не сказала, — женщина недовольно изогнула бровь, — ну да ладно, ради Атьюшки ничего не жалко.
Обратный путь до лавки мы шли молча. Я вполне логично ожидал, что мясник будет радостно улыбаться и вообще светиться от счастья, однако он почему-то по-прежнему был мрачен. В конце концов мы вернулись к прилавку. Его сосед кивнул ему, все так же бел слов сообщая, что
