Рэм привязался к Дерену. Если Эмор, Бо и другие молодые пилоты были друзьями, а «старички», вроде Тусекса и Неджела — наставниками, то Вальтер Дерен, скорее, братом.
Он возился с Рэмом как со щенком. Приучал к корабельной дисциплине, проговаривал сложности в отношениях с экипажем, учил драться и думать «вперёд».
«А что будет, если?.. — постоянно спрашивал старший. — Что будет с тобой завтра, если ты сегодня поступишь вот так?»
Ченич разглядывал парня и снисходительно улыбался. Рэм видел, что мысли сосед читать не умеет, но опыт помогает ему довольно хорошо понимать собеседника по жестам и мимике.
— Мальчик — это очень даже уважительное обращение, — начал Ченич осторожно.
— Но оно мне не нравится, — ответил Рэм по-экзотиански, показывая, что в теме.
Парень хорошо говорил на языке Содружества, почти без акцента. Из-за Амаль, своей девушки из эйнитской общины на экзотианской Кьясне.
Да и Дерен постоянно занимался с ним грамматикой. Старший был тем ещё занудой. Когда брался чему-то учить, то всегда записывал занятия в личный график, не отвертишься.
— Если хотите общаться по экзотскому протоколу, то давайте просто на «ты», — предложил Рэм. — У них же нет формы, вроде нашего «вы». Только императив, но это для знати.
Ченич кивнул.
— Хорошо, давай будем на «ты». Но… без «мальчиков», да?
— Я не против экзотской манеры, но от «мальчика» меня коробит, — пояснил Рэм. — Да, по законам Содружества я ещё очень условно совершеннолетний, но так вышло, что руки у меня уже по локоть в крови других мальчиков. Я пилот спецона. Война — это такое… Ну... не очень детское.
Рэм замялся. Кто не видел светочастотных ударов по грунту, когда люди, земля, здания — всё сплавлено в один грязный кровавый ком — тому не объяснить.
— Вот из-за войны я и провёл последние годы в Содружестве, — кивнул сосед. — Не вышло у меня жить на Родине и решать, кто тут агрессор — я или наши политики. Это ведь наша Империя начала войну.
— Угу, — сказал Рэм ехидно. — Только сначала экзоты нас долго подначивали и переманивали таких как вы.
— Как ты, — поправил Ченич, но не обиделся на резкость. — Вот в том-то и дело, что не подначивали, — сказал он проникновенно. — Понимаешь, Экзотика — это философия мира. Она бы никогда не стала развязывать войну с Империей.
— Ага, понимаю, — едва не рассмеялся Рэм. — Вот только почему-то когда у экзотов ЧП, в крови купается имперский спецон.
— Почему имперский? — удивился Ченич. — У них хватает своих частей быстрого реагирования.
— А вы не в теме, что было на Тэрре? — усмехнулся Рэм. — А провокация над Кьясной? А теракт над Джангой?
Рэм знал все переломные точки между войной и миром на Юге галактики.
На крейсере это обсуждали часто и с такими подробностями, что лучше ему сейчас было вообще помолчать.
Тут не сразу и сообразишь, что можно рассказывать, а что нет. Хотя в целом картинка была несложная. Даже если брать её всю целиком.
Две тысячи лет назад, когда люди ушли с Земли двумя потоками, они разделились на Содружество и Империю. И Содружество было старшей ветвью в этом союзе.
В Империи, конечно, нашлись недовольные. Но почти две тысячи лет войн между людьми не было. Пока столетие назад не полыхнула хаттская война, с машинами, решившими, что управлять цивилизацией людей должны они.
Вот тогда и выяснилось, что на Юге галактики, а особенно в самых древних мирах Содружества, психика и физиология людей изменились гораздо больше, чем на Севере.
Да, у галактики людей был условный «север» и «юг».
Всё дело в том, что жить хомо могли только в небольшом куске «колбасы» галактической спирали.
Такова физика, что в галактике тоже есть свои зоны обитаемости. И вот эта человеческая «колбаса», по-научному — кусок коратационного тора — условно считалась вытянутой с севера на юг.
Всё это накладывало ограничения на полёты, а потому закрепилось быстро.
Могли бы, конечно, придумать и другие названия: восток и запад, лево и право, красное и синее. Но так сложилось.
Когда хатты были разбиты благодаря южным экзотам с их нечеловеческими мозгами, между Империей и Содружеством установилась напряжённая злая тишина.
Имперское руководство наконец оценило, с кем оно имеет дело.
Экзотов и раньше считали психами, относились как к дикарям, ведь в мирах Экзотики сохранилась аристократия.
Но когда выяснилось, что смешные разряженные экзотские эрцоги способны в сражении переиграть искусственный интеллект, в северной части Империи перестали спать по ночам.
На Юге было попроще. Там имперские и экзотианские планеты тёрлись так близко, что часть населения уже и не знала, кто они — имперцы или экзоты. Всё так переплелось: родственники, дети, бизнес…
А вот на Севере бóльшая часть освоенных планет была Имперской. Там проблема Юга встала перед чиновниками и монополиями в полный рост. И успокоиться северная часть Империи не могла.
Это было слишком больно — понять, что люди в Содружестве уже немножечко и не люди.
Хотя Генетический контроль давно заваливал военное министерство докладами, но кто ж их читает?
И вот наконец прочли.
Читали долго и вдумчиво. После хаттской войны прошло пятьдесят лет, пока не последовала ответка за «мутации мозга» — первая военная провокация на Эскгаме.
Понятно, что организовало её имперское военное руководство. Северное.
Но здесь, на Юге, именно имперский инженер, дед Вальтера Дерена, пожертвовал жизнью, чтобы спасти мирные отношения с Экзотикой.
Имперское военное министерство на время утёрлось, но мелких подстав и провокаций становилось всё больше, и война между Империей и Содружеством всё-таки началась.
На Юге войне активно сопротивлялись с обеих сторон. Переговоры велись то публично, а то и тайком.
Однако южное руководство Армады было подчинено северному, да и среди эрцогов Содружества далеко не все хотели мира. В одном из самых авторитетных домов, Доме Нарья, полагали, что Империя начала войну, а потому должна захлебнуться в крови.
Эрцоги были опасными врагами. Они владели техникой ментального изменения мира на уровне причин и связей. Казалось, что договориться с ними вообще невозможно.
Но потом на экзотианской Тэрре южный имперский спецон придушил двух самых ядовитых экзотов — главу дома Нарья и его брата. А эрцоги двух других влиятельных домов Содружества, Локьё и Симелин, вдруг решились на переговоры с югом Империи.
На Юге уже почти решили, что войне конец. Командующий войсками Юга Империи, лендсгенерал Колин Макловски, всегда хотел мира.
И тогда северное командование пошло на грандиозную провокацию в районе экзотианской Джанги…
— А ты, значит, в теме того, что было в небе над Кьясной? — деланно удивился Ченич. И пошутил с усмешкой: — Это же Эскгамский конфликт, если я не ошибаюсь? Это лет пятьдесят назад? Или шестьдесят? Тебе годков-то сколько, пилот?
Рэм не обиделся. Да, он тогда ещё даже и не родился. Но это не означало, что он ничего не знает.
— В провокации над Кьясной участвовал дед Вальтера Дерена, моего первого пилота, — пояснил он. — Так что инфа — сто процентов.
Про Кьясну, пожалуй, можно было и рассказать. Ведь это была не военная тайна, а семейная история Дерена.
— Эскгамский конфликт был провокацией нашего военного ведомства, — осторожно начал Рэм. — По приказу военного министра разведчики сымитировали нападение экзотианского патруля на нашу колонию на Эскгаме. Но своих не предупредили. И дед Дерена оказал такое бешеное сопротивление, что икали потом и у нас, и на Экзотике. Если бы не дед, война началась бы ещё тогда, так рассказывал Вальтер.
Ченич подумал, кивнул. Инженера, который превратил противометеорную защиту Эскгама в смертельное оружие, действительно звали Дерен.
Имени он не помнил, но редкая фамилия чем-то заинтересовала его и зацепилась.
