вперед, словно предлагая драгоценный меч старинной работы. Вот только вещь, которую она предлагала, была гораздо опаснее тысячи мечей.
— Ты разговариваешь? — нахмурился господин Абэ. — Да ещё и взяла мою вещь без спроса?
— Она это сделала по моему приказанию, — произнес Митсэру. — Надеюсь, что вы не будете сильно ругать её за подобное. Пусть это будет небольшой наградой за то, что вы с ней делали холодными вечерами…
Господин Абэ дернул щекой:
— Весьма нехорошее начало союза…
— Мы экономим время, господин Абэ, — произнес Митсэру. — Всё равно вы передали бы нам этот свиток, мы лишь ускоряем процесс.
— Я слушаю вас, — сказал Абэ жестко. — Только постарайтесь подобрать такие слова, чтобы они убедили меня в необходимости подобного воровства. У вас получилось пригласить меня, посмотрим, как получится убедить войти в союз. И учтите, я не позволю помыкать собой! Никому! Никогда!
После занятий я решил подождать Кацуми. Сегодня она была свободна от занятий в клубе, так что мы могли съездить в один из моих ресторанов сети "Такашито" и если не плотно пообедать, то хотя бы вкусно поужинать. Я присел на лавочке возле академии, вытащил телефон, и приготовился ждать. Малыш и Шакко уже усвистали занимать места и заказывать блюда, так что я остался в гордом одиночестве. Кацуми вскоре должна была освободиться, но ожидание можно провести с пользой.
Кенджи Утида, отец Кацуми, ввел меня в круг знатных людей. Тех людей, которых принято называть высшим светом. Конечно, не сразу меня приняли. Некоторые сдерживались от гримас, когда видели мою татуировку на лице, а меня это забавляло. Я видел, что за моей спиной порой морщились, словно я беспрестанно портил воздух, но понемногу ко мне привыкли.
Вместе со знакомствами я получил знания о биржевых играх, так что начал понемногу приторговывать и приумножать собственное достояние. Так как меня считали почти что зятем Кенджи, то и знания давались по его просьбе более углубленные, чем обычным людям. Это только кажется, что богатства на бирже приобретаются по счастливому стечению обстоятельств, на самом же деле это систематическая работа по приумножению и увеличению заработка. И эта работа строится на получаемой информации от достоверных источников.
Я не буду вдаваться в детали, поскольку это скучно и нудно, зато это позволяло понемногу наращивать капитал. К сети ресторанов, чьими владельцами были я и моя деловая партнерша Аяка, прибавилась ещё социальная столовая. Это была небольшая кафешка, где каждый малообеспеченный или бездомный человек вполне мог наесться от души. Кенджи показал, как за счет этой благотворительности снизить налоги, так что кафешка у нас выходила в небольшой минус. Зато люди были накормлены и сыты.
Конечно, это небольшой процент, всего пара сотен на многомиллионный Токио, но я сделал небольшой шаг по улучшению жизни людей. А как известно, длинная дорога всегда начинается с первого шага. И пусть некоторые аристократы кривятся, увидев меня среди таких же, как они, но я буду продолжать свой путь. Пусть это и звучит пафосно, но если не я, то кто?
И если принять во внимание, что я всеми силами сейчас стремлюсь остановить готовящуюся войну между Россией и Монголией, ведя переговоры с обеими сторонами, то мне можно бы и памятник небольшой поставить. Желательно прижизненно.
Пока я так размышлял, одновременно копаясь в биржевых графиках, на телефон упала тень. Я поднял голову.
— Привет, босс! — во все тридцать три зуба улыбнулся Киоси. — А ты домой не собираешься? Или кого-то ждешь?
— Привет, Киоси-кун. Я Кацуми жду. А ты откуда тут взялся? — посмотрел я на него. — Ты вроде как должен быть уже на базе.
— Да чего-то я очкую туда идти один… — шмыгнул он носом. — Я и вчера-то дома не ночевал, остался у друга… Кстати, как там сэнсэй?
Я вспомнил злобную рожу Норобу, когда тот появился на базе после похода в лотерейную компанию. Он так зыркнул на тех, кто попытался было его поздравить, что у всех отвалилось желание что-либо говорить. Сэнсэй прошел в комнату Киоси, потом оттуда раздался звук глухого удара и треск ломающегося дерева. После этого сэнсэй вышел из комнаты Киоси, прошел в свою и до утра не показывался наружу. До самого завтрака…
Кстати сказать, в столовой висело такое напряжение, что его можно было ножом резать. Никто не осмеливался шутить или посмеиваться. Пусть сэнсэй и смотрел на часть Токийского залива, но всё равно люди сочли за лучшее промолчать и поделиться проказой друг с другом где-нибудь подальше от базы и чутких ушей Норобу.
— Сэнсэй чувствует себя нормально, — пожал я плечами. — Получил выигрыш и теперь собирается в теплые страны. Говорит, что хочет отблагодарить одного юного тануки за подобный шанс.
— Босс, не отдавай меня ему! — тут же рухнул на колени Киоси и начал активно кланяться. — Не хочется помирать в расцвете лет. Замолви за меня словечко, мол, нечаянно цифру проглядел и ошибся-а-а!
Он так сильно бил лбом по земле, что вскоре его голову окутало пыльное облачко. На ушах остались стебельки прошлогодней травы.
— Ладно-ладно, ты покайся, пожалься и попроси прощения. Сэнсэй отходчивый, побьет и простит, — улыбнулся я.
— Босс! Не надо! Поговори с ним! Он же мне что-нибудь сломает!
— Тануки, будь самураем! — прикрикнул я на него. — Если выбрал свой путь служения, то иди по нему с честью и достоинством!
— Ага! Иди… — шмыгнул носом Киоси. — А как идти-то, если ноги будут сломаны? Босс, поговори с ним! Я тебе буду всю жизнь должен…
— Ты мне и так должен больше, чем американцы всему миру, — буркнул я.
— Изаму-кун! А почему Киоси в твоих ногах валяется? — раздался голос Кацуми.
— Да потому, что ему очень не хочется получать люлей от сэнсэя за свои проказы, — честно сдал я Киоси.
— Утида-сан! — взвыл Киоси. — Я знаю, ты добрая и ласковая! Другую девушку мой босс и не взял бы себе в спутницы жизни. Умоляю — скажи боссу, чтобы он заступился за меня перед сэнсэем, а то снова придется ночевать под мостом…
— Подожди, — поднял я руку. — Ты же сказал, что ночевал у друга?
— Ну да, но не сказал, что мой друг ночует под мостом, — тут же нашелся прохиндей. — Исэясу последний из клана
