— В смысле, почти? — нехорошо прищуривается Антон. Ему, похоже, выражение лица подполковника тоже не понравилось. — Поконкретнее нельзя?
— А чего уж конкретнее, — «подпол» прямо-таки лучится глупым самодовольством, — У нас в ГНР и покруче вас парни найдутся, сами разберутся!
По выражению лица взводного я понимаю, что сейчас ему больше всего на свете хочется высказаться на тему умственных способностей некоторых представителей командного состава, отправляющих своих подчиненных неизвестно куда, без должной подготовки и снаряжения. Кто знает, возможно, он даже кое-что из своих мыслей высказал бы вслух, в более-менее корректной форме…
Но тут из фабричного корпуса послышалась беспорядочная автоматная стрельба. Заполошная, длинными, чуть не на полмагазина, очередями. Немая сцена… Штабные у ворот, раскрыв от удивления рты, замирают библейскими соляными столбами. Вальяжные «прокурорские» шустро прячутся за своим джипом. Во, блин, могучий инстинкт самосохранения у крысюков тыловых!
А автоматы в здании лупят просто на расплав ствола. Ё… твою ж мать, похоже, нарвались там мужики на что-то! Причем нарвались конкретно. Как не крути, а парни в ивантеевском ГНР вполне нормальные: взрослые, толковые, да и подготовку имеют неплохую. Пересекались мы с ними в командировках в Чечне, когда нас сводным отрядом милиции, со всей области собранным, усиливали. А тут… Так стрелять могут только насмерть перепуганные люди. Именно так я сам палил когда-то, в белый свет как в копейку, в своем первом в жизни бою. Подробностей которого даже вспомнить толком не смогу — до того было мне страшно. Да что ж там случилось такого, чтоб несколько матерых взрослых мужиков ТАК перепугались?! Мля! Что я там делать собирался? Ходить вокруг, да около, удобное место выискивать? Ага, щаз! Нашел уже! Теперь, похоже, придется ломиться наугад и в очень быстром темпе.
Взводному, судя по всему, в голову приходят те же мысли, что и мне. Он бросает на подполковника такой взгляд, что у того голова просто проваливается в светло-серый кучерявый воротник пижонистой куртки.
— Ну?! — рычит на него Антон.
Господин подполковник, видимо, решил, что сейчас его будут бить, испугался, и еще сильнее втянул голову в плечи, окончательно став похожим на перепуганную черепаху.
— Слышь, клоун! — взрывается Антоха, — Командует тут кто?!
— Я… — все еще испуганно вякает голова, слегка приподнявшаяся над воротником.
— Так может, уже скомандуешь чего-нито?! Мы ж без приказа сами действовать не можем, нас прокурорские без соли схарчат потом!
— Лейтенант, сделайте что-нибудь… — растеряно блеет подполковник, еще недавно бывший таким уверенным и самодовольным. Еще бы, если что пойдет не так, погоны с его плеч как катапультой отстрелятся.
— Приказ ясен?! За мной!!! — рявкает Антон и вбегает сквозь гостеприимно распахнутые створки ворот во двор фабрики. Мы всей гурьбой, ломимся за ним этаким бронированным стадом, на бегу разделяясь на тройки и перестраиваясь в боевой порядок. От ворот проходной до фабричного корпуса метров сто. Примерно на полпути, перегораживая широкую асфальтированную площадку и залезая на газоны, стоят боком пять милицейских УАЗов. На дверях двух написано ППС, остальные три — новенькие «Хантеры», видимо, экипажи ГНР. За ними прячутся десятка полтора вооруженных все теми же «ксюхами» растерянных «пепсов»[19] в звании от младшего сержанта до старшины, с испугом уставившихся на грязное кирпичное здание фабрики.
— Сколько их туда вошло?! Давно?! — на бегу кричит им Тисов.
— Девять. Минут пятнадцать назад, — отвечает один из сержантов.
Подбегаем к входной двери.
— Ёп, эти уроды дверь заменили! — зло шипит Солоха.
И точно, вместо обычной деревянной двери, что была тут в прошлый наш приезд и которую мы сорвали с петель парой хороших пинков, путь нам преграждает сварная самодельная «железяка», покрашенная черной краской. Да еще и с электронным кодовым замком. Мля! Вот он «опыт — сын ошибок трудных»! Ай, какие шустрые и сообразительные работодатели у наших вьетнамских «братьев меньших» оказались! Исправили, блин, обнаруженные проверкой недостатки!
— Может, не заперто? — Гумаров со всей силы дергает за сваренную из уголка ручку.
Ага, хренушки! А в корпусе автоматы продолжают молотить, словно стайка свихнувшихся швейных машинок.
— Твою ж маму!!! Да что там творится?! — не выдерживает Буров.
— Какой код замка? — ору я во всю силу легких, оборачиваясь к толпе ошалело сгрудившихся у «Газели» штабных.
Однако, коллеги явно не в себе и, похоже, даже не понимают, чего я от них хочу. Только один из ЧОПовцев удивительно быстро соображает, что от него требуется и кричит в ответ четырехзначную комбинацию. Тыкаю пальцем по кнопкам. Парни за спиной щелкают флажками предохранителей и лязгают затворами автоматов, включают тактические фонари. Тисов, кроме того, поправляет камеру на шлеме и включает запись. Раздается тонкий противный писк — открыто. Распахиваю дверь и оглядываюсь на Антоху.
— Ну, тройками — пошли! — командует он, и мы врываемся на плохо освещенную тусклой лампочкой-«сороковкой» площадку лестницы, ведущей наверх, где автоматные очереди становятся все реже и уже начали хлопать одиночные выстрелы из ПМов.
Так, все, собрался! Все лишнее из головы — долой! Все глупые вопросы и домыслы по ситуации — тоже. Зачистка «задумчивых» и заторможенных не любит. Зачистка — дело рефлексов, навыков и быстрой реакции. Особенно если идешь первым. А я именно первым и иду. Позади, растопырив стволы автоматов «елкой» влево и вправо, не отставая, словно раздвоившаяся тень скользят неразлучные Буров и Солоха. На первом этаже не задерживаемся, тут нам смотреть особенно нечего, это я помню еще с прошлого визита сюда. Налево от основной лестницы — два здоровенных пустых зала, в которых раньше, видимо, тоже были цеха, а теперь — толстый слой грязи на бетонном полу и мелкий мусор по углам, только во втором стоят несколько бухт кабеля и свалены кучей в углу давно заржавевшие водопроводные трубы. Направо — «туалэт типа сортыр» как метко подметил некогда гениальный Папанов. Несет оттуда — соответственно. Нет, первый этаж нас сейчас не интересует, все происходит на втором. Хотя, это не значит, что мы его так и бросим без внимания. А на что нам тогда замыкающая тройка? Вот пусть тылы и страхует. А нам — выше. Вообще прохождение лестниц и углов — чуть ли не самые сложные моменты любой зачистки. В других обстоятельствах мы поднимались бы медленно и осторожно, каждый держал бы свой сектор наблюдения. Сейчас свои уже наверху, причем ведут бой. Это, разумеется, не значит, что можно ломиться вверх, не глядя по сторонам, но и в скрытном передвижении нужда тоже отпала. Поэтому на второй этаж поднимаемся хоть и с оглядкой, но бегом. Снова площадка. Лестницу, ведущую на третий этаж, сходу, без какой-либо команды берет под контроль четвертая тройка, ставшая замыкающей после того, как пятая осталась прикрывать наши тылы на первом этаже. Роли в этой «пьесе» давно расписаны, а все «актеры», то есть мы, знаем их наизусть.
