– Блямс!
– Это ты в точку, – выбрался наконец из кресла косморазведчик. – А еще можно сказать: «Плюх!» В общем, мы с тобой полностью оправдали свои прозвища. – Он перевел взгляд на третий, незадействованный ложемент: – Для полноты компании нам еще какого-нибудь Шмяка не хватает.
Разведчик невольно вспомнил, каким образом он заработал свой позывной. Произошло это, когда он еще учился в академии, во время первого самостоятельного полета на аппарате почти такого же типа, что эта вот шлюпка. Тогда он тоже замечательно плюхнулся. Правда, в тот раз причиной «плюха» был исключительно он сам, отчего именно так его и стали называть. Сначала, разумеется, с насмешливым сарказмом, а потом имя прикипело к нему намертво, с чем ему и пришлось смириться.
Между тем кабину шлюпки начало затягивать едким белым дымом. Казалось, он шел отовсюду. Услышал разведчик и треск пламени. Ни один из обзорных экранов не работал, поэтому определить, что именно горит, не представлялось возможным. С уверенностью можно было сказать лишь, что это не топливные баки, иначе ничего бы уже Плюх не видел и не слышал. Однако весьма вероятно, что это всего лишь вопрос времени – причем очень скорого.
– Ты сам-то цел? – освободив друга от системы фиксации, принялся осматривать его косморазведчик.
– Блямс, – отмахнулся тот лапой и совсем по-человечески закашлялся. Ему, в отличие от одетого в скафандр Плюха, дым начал доставлять серьезные проблемы.
– Ну, блямс так блямс, – не стал спорить разведчик, да и не до этого сейчас было. – Тогда давай выбираться отсюда.
Он помог «богомолу» подняться с ложемента и, действуя уже на ощупь, потащил его к люку. Там друзей ждала новая проблема – люк искорежило при посадке, и, даже с открытым замком, он не желал открываться. Плюх уперся в него плечом – это не помогло. Тогда он стал долбить по крышке люка ногами. Поначалу это тоже не давало результата, и разведчик почувствовал, как лоб покрывается холодным потом. Тогда он, насколько позволило тесное пространство шлюза, разбежался и изо всех сил впечатал ногу в смятую крышку. С противным скрежетом люк распахнулся.
Плюх быстро, но осторожно выбрался наружу, невольно опасаясь порвать скафандр острыми краями металла, хотя материал скафандра мог спокойно выдержать и не такие нагрузки. Первое, что увидел оказавшись вне шлюпки разведчик – вынырнувшую из-под багровых туч «Ревду». Корабль выглядел целым, но до него, навскидку, было километров восемьдесят, так что рассмотреть подробности, пока не включил систему видеоприближения, Плюх не мог. А когда включил, выдохнул с облегчением: «Ревда» не только выглядела невредимой, ее к тому же окружало слабое свечение защитного поля – осталась, значит, для этого энергия, не стреляли, видимо, больше по кораблю плазмоиды. Увидеть приземление «Ревды» Плюху не удалось, помешала полоса росшего неподалеку леса. Но и так было понятно – все прошло штатно. А значит, они с Блямсом спасены. Вспомнив о друге, разведчик резко повернулся к люку и охнул: шлюпка пылала чадящим факелом. Баки могли рвануть в любое мгновение.
Плюх стремительно прыгнул назад, к люку, из которого валил белый дым, и запустил в проем голову.
– Давай, давай! – усилив громкость динамиков, крикнул он внутрь. – Давай, Блямсик, выбирайся скорее! Держись за мою руку… Ну, еще чуть-чуть!..
«Богомол» никак не мог вылезти наружу. Похоже, надышавшись ядовитым дымом, он полностью перестал ориентироваться в происходящем. Он лишь махал высунутыми наружу суставчатыми лапами и, давясь кашлем, причитал: «Блямс-блямс-блямс! Кха-кха!.. Блямс-блямс!.. Кха-кха-кха!..»
Наконец Плюху удалось подхватить друга поудобней, и он вытянул его из обреченной шлюпки. Но шестым, седьмым или еще каким восемнадцатым чувством он сознавал: аварийное судно вот-вот рванет, и отбежать на безопасное расстояние они не успеют.
Разведчик метнул вокруг взглядом и увидел в полусотне метров от себя большой каменный валун, который вполне мог бы закрыть их с Блямсом от взрыва. Он схватил «богомола» за лапу и заорал:
– Скорее, скорее, бежим!
Блямс, похоже, впал в полный ступор – перестал даже «блямкать», только кашлял. Тогда Плюх попросту потащил его за собой, не обращая внимания, переставляет ли тот ноги. А очутившись возле камня, схватил друга в охапку и, швырнув его за укрытие, рыбкой нырнул следом. Не успел приземлиться, как рвануло так, что подпрыгнула даже каменная громадина. Косморазведчик увидел, как в считаных сантиметрах от поверхности шлема валун лизнул раскаленный язык пламени, и услышал, как рядом засвистели осколки.
Плюх невольно вжался в землю. А точнее – во что-то мягкое и, как ему показалось, шевельнувшееся под ним. Или не показалось? Убедившись, что больше не слышно свиста разлетающихся осколков, разведчик приподнял голову и посмотрел вниз. Под ним лежал ничком человек в грубой пятнистой куртке с надетым на голову капюшоном.
– Простите, – пробормотал Плюх, слезая с человека, а заодно дернул за лапу и Блямса, который также использовал часть чужака в качестве матраца.
– Простите великодушно, – вновь сказал разведчик и наклонился над лежавшим. – С вами все в порядке? Мы не сильно вас придавили?
Человек шевельнулся, приподнял голову и стрельнул из-под капюшона подозрительным взглядом. Насколько Плюх смог разглядеть подробности, это был мужчина возрастом лет под сорок. Если сбрить со щек черную щетину, то, возможно, и моложе.
– Кто такой? – угрюмо буркнул мужчина.
– Я-то? – переспросил косморазведчик.
– Ты-то, так-на. И кузнечик-переросток – тоже. Он, часом, не из местных «богомолов»? Дай-ка я его шлепну от греха. Без изысков.
Мужчина поднялся и направил на Блямса некое древнее оружие; что-то подобное Плюх видел в исторических арт-компиляциях.
– Стоп! – отвел разведчик ствол рукой. – Блямс не опасен. Не надо его шлепать. Тем более этой древностью, она ведь небось и выстрелить может нечаянно.
– Что?.. – округлил темные, почти черные глаза мужчина. – Это «Печенга» древность? Тебя что, контузило? Да она десятого года выпуска, так-на!
– Сто десятого? – дернул бровями Плюх. – Сильно сомневаюсь… Очень сильно. Я бы сказал, что она вообще из двадцатого века. Ну, начала двадцать первого, не позже.
– Нет, тебя точно контузило, парень, – опустил все же винтовку мужчина. – А сейчас-то какой, по-твоему?
– По-моему? Почему по-моему? Сейчас по-всякому середина двадцать второго. Две тысячи сто шестьдесят второй год.
– Та-а-аак… – сняв капюшон, почесал в затылке незнакомец. И пробормотал: – А говорят, Зона после эксперимента не меняется…
– Что, простите, не меняется? – спросил косморазведчик. – Кстати, вы не могли бы объяснить, что это за странная местность, странное небо и вообще… это ведь Земля?
