Погиб отец Никиты незадолго до своей отправки в Москву, в академию. В жестоком бою, когда прорывалась огромная банда с сопредельной стороны на нашу территорию, оборвала злая басмаческая пуля яркую, бурную жизнь молодого талантливого командира.
Оборвала на самом взлёте…
Только и запомнил маленький Никита эти мгновения счастливого полёта – вверх–вверх, все выше и выше – на отцовских руках, до сияния лучиков солнца на эмали красивого красного ордена.
— Вот станешь пограничником, обязательно такой заслужишь.
Эти слова отца, как напутствие в большую жизнь
— Заслужишь…
А он станет взрослым – обязательно заслужит. Заслужит. А иначе и быть не может. Он – сын пограничника – будет пограничником! И никем другим…
Теперь дед в их доме им за отца и за деда одновременно. Только… Только сдал дед. Сильно сдал после гибели сына. Поэтому и огорчать его нельзя. Ни в коей мере… И усвоил Никита один из главных уроков жизни: коль уж взялся за гуж, то не говори, что не дюж. Дал слово – держи его. Ты же будущий мужчина. А настоящий мужчина слов на ветер не бросает. Это тоже было присказкой любимого Никитой человека, его деда. И старался он изо всех сил, чтобы во всем угодить деду и маму порадовать. Хотя, к слову сказать, дед‑то с него лишнего и не требовал. Видел, как малец после гибели отца из кожи вон лезет, старается. Что и говорить – хорошим внуком и сыном рос Никита, не нарадуешся на него. А пошёл в школу – круглый отличник. И так до десятого класса. Фотография его не сходила со школьного стенда – «Ими гордится наша школа». Что ни говори – молодец Никита Большаков. Достойная смена растёт.
А что касается ОСОАВИАХИМ, то это отдельная песня… Ода.
А вот школьные учителя прочили ему большое будущее математика или физика. Не сомневались – только университет при таких блестящих способностях юноши. Но, а после, конечно же, аспирантура. Не должен он свои таланты в землю зарывать. Это было бы просто преступлением. А там, глядишь, на них со страниц газет смотрит и улыбается своей замечательной улыбкой молодой советский академик. Да это же… Никита Большаков! Их ученик! Краса и гордость школы. Только в такой роли и таким в жизни они видели этого способного юношу. И все, казалось, к этому идёт. Все пути–дороги…
Но это была другая эпоха. Эпоха настоящих мужчин, плеяда подлинных героев. Громов, Чкалов, Карацупа – не сходили с мальчишеских уст. А папанинцы, а полярные лётчики? Есть брать с кого пример в большой красивой стране под названием СССР. А они, мальчишки той поры, беззаветно любили свою страну. И по–другому быть не могло.
Тал анты талантами, но проявил юный Большаков отцовский характер: мужчина обязан Родину защищать. И посему должен быть военным, пограничником. Какие тут сомнения? Ведь отец, шагнувший в бессмертье, ни минуты в этом не сомневался – «Расти, пограничник». И сын должен занять в строю место отца, погибшего в бою. Это вовсе не громкие и высокопарные слова. Отнюдь. Этим жила и гордилась по праву вся огромная страна.
В пограничники? Что ж, пожалуйста… И военком на призывной комиссии не возражал, только спросил у Никиты: «А как же университет при ваших‑то способностях? Не пожалеете?» И начальник городского ОСОАВИАХИМа написал ходатайство – в погранвойска. Уж кто‑кто, а он знал об истинном призвании парня. Он‑то в своё время и предложил первым подарить Никите при выпуске породистого щенка.
…В коридоре Никиту догнал один из братьев Сычёвых, Николай.
— Товарищ лейтенант, если будет возможность, к нашим, пожалуйста, заедьте. От Москвы ж е рукой подать до нашей деревни. Да вы и сами знаете… Для отца с матерью это настоящий праздник будет. Сами понимаете. Да и встретят как родного.
— Постараюсь, Николай, обязательно постараюсь. Только с чего это ты меня в звании повысил?
— А ни с чего, – заговорщицки подмигнул ему один из лучших сержантов на заставе – я сегодня, перед сдачей дежурства, когда телефонограмму из отряда принимал о вашей командировке в Москву, услышал от дежурного по отряду такую новость – не для записи – пришёл приказ о присвоении вам досрочно звания лейтенант. Сам нарком приказ подписал. Вот так‑то. Поздравляю!.. В Москву поедете уже с двумя кубарями.
Вот тебе и раз! Даже не верилось. Сюрприз за сюрпризом…
Дед бы точно – доживи он до этого дня – на седьмом небе был бы от счастья за любимого внука. Частенько он маме не без гордости говорил:
— В Большаковых Никита пошёл. Наш корень! Наш… Глянь на нег о – вылитый отец.
Мать словно током пронзало «вылитый отец». И чем старше становился сын, тем больше и больше походил на своего отца. Поэтому, как ни крути, а корень их точно, большаковский. Тут не поспоришь.
И наверняка после дедовских слов мама слезу украдкой смахнёт и будет потом лежать на своей постели, не смыкая глаз всю ночь, уставившись в белое пятно от уличного фонаря на потолке. И будет всю ночь напролёт беззвучно реветь в подушку, мокрую к утру от слез. Эх, мама, мамочка, родная…
Ну, уже теперь скоро, совсем скоро, свидимся. Каких‑то два денька, моя дорогая, и будем вместе. И радость будет нежданная, как снег на голову. Ну, здравствуй, сынуленька! Здравствуй, мамочка!
…Тут же на стене коридора красочный плакат. На нем во всей красе и блеске младший лейтенант Большаков с Ледой зорко всматриваются в даль, а за спиной у них крупным планом оба брата–близнеца Сычёвы с серьёзными лицами несут службу в дозоре.
Что ни говори, а оба брата службу ревностно несут. Им есть с кого пример брать и на кого равняться. Все их старшие братья–командиры РККА, и не просто командиры, а герои–орденоносцы. Поэтому и младшим Сычёвым никак нельзя ни в чем отставать. Вот потому на заставе, да и считай во всем отряде, они лучшие из лучших…
Красивый плакат, броский. И надпись на плакате соответствующая – «Равнение на лучших!..» ну и так далее. Замечательный плакат! Хоть и не тщеславен был Никита, но под сердцем каждый раз ёкало, когда он проходил мимо плаката. Ещё бы! На всю страну прогремел. Теперь в любой пограничной казарме, в любом клубе и в каждом штабе этот красочный плакат на самом видном месте. «Равнение на лучших!»
— Заходи! – навстречу ему из канцелярии шагнул его лучший друг, политрук заставы. Про таких, как он, несмотря на все его молодые годы, можно с полной уверенностью сказать – «слуга царю, отец солдату…» Не ошибёшься.
И у него просьба только одна: будет возможность – заедь к деду с бабкой в деревню под Вязьмой. Адрес такой…
— Не надо, не пиши, – Никита прервал друга – Я помню.
Не раз и не два рассказывал ему лучший товарищ о бабке с дедом, о родной деревне, милом русскому сердцу прекрасном уголке. О неспешной реке с плавными изгибами, вдоль которой раскинулась деревня, о лесе, который подступает к реке с обоих берегов («А грибов там, Никита, видимо–невидимо, а ягод!..») и об утренней зорьке вместе с деревенскими мальчишками («Поверишь, рыба так и плещется, словно просит сама, чтобы ты её поймал поскорей…») – это особый рассказ. Заслушаешься.
