– А я еще поиграю, – сказал Малышев.
– Отлично, – сказал Юлий. – Чем больше народу, тем больше банк. Еще этот тип назвал нашу базу самой дрянной, вонючей, ублюдочной военной базой, находящейся в самой глухой дыре на задворках Империи. Еще пятерочку сверху.
– Наша база такая и есть, – сказал Клозе. – Поддерживаю.
– Играю, – сказал Малышев.
– Еще ему не нравятся мои татуировки. Наверное, он считает, что я пижон.
– Но ты и есть пижон, – сказал Клозе.
– У тебя такие же татуировки.
– Это потому, что я тоже пижон.
– Поднимаю на десять.
– Поддерживаю.
– Для меня это слишком круто, – сказал Малышев и бросил карты.
– Слабак, – сказал Юлий. – Еще двадцатку.
– И пять сверху.
– Твои пять и еще двадцатку.
– По-моему, ты блефуешь.
– Есть только один способ это выяснить.
– Поддерживаю. Вскрываемся.
– Ты первый.
– Две пары.
– Полный дом, – объявил Юлий и сгреб деньги со стола. – Еще партию?
– К черту, – сказал Клозе. – Я знал, что не надо тебя приглашать. Ты нас попросту обчистил.
– Где ты был ночью? – поинтересовался Карсон. – Я заходил часа в два, хотел стрельнуть у тебя сигарет.
– Я ночевал в карцере.
– Это стильно, – сказал Карсон.
– Я все делаю стильно, – сказал Юлий.
– Я пойду, – сказал Дэрринджер. – У меня завтра дежурство.
– У меня тоже, – сказал Малышев.
– А я временно отстранен, – сказал Юлий.
– Везунчик, – сказал Дэрринджер.
Они с Малышевым ушли. У них осталось всего шесть часов, чтобы протрезветь и вернуться в нормальную летную форму.
– Больше никто никуда не торопится? – спросил Юлий.
– Нет, – сказал Карсон.
– Я тороплюсь в отставку, – сказал Клозе. – Но это может подождать.
– Вот и отлично, – сказал Юлий. – У нас еще осталось виски?
– У меня всегда полно виски, – сказал Карсон. – Зато у меня постоянно кончаются сигареты.
– Это фигня, – сказал Юлий. – Сигарет полно у меня.
– Значит, вместе мы непобедимы, – сказал Карсон.
Карсон был маленький и смуглый. Он был лет на десять старше Юлия и до сих пор ходил в лейтенантах, но, несмотря на это, был неплохим пилотом. Впрочем, здесь все были неплохими пилотами. Плохие пилоты отсеялись вследствие искусственного отбора, проведенного сепаратистами.
Еще Карсон носил усы.
– Стоп, – сказал Юлий. – С тебя мы имеем виски, с меня – сигареты, а какой толк от Клозе? Что он привносит в нашу компанию?
– Толику интеллекта, – сказал Клозе.
– Интересная версия, – сказал Юлий. – Но она не прокатит. Мы найдем тебе иное применение – ты будешь наливать.
– Ладно, – сказал Клозе и налил.
– Не только себе, – уточнил Юлий.
– Хорошо, – сказал Клозе и налил всем.
– У меня тост, – объявил Юлий. – За скорую погибель полковника Ройса! Может быть, после этого нам пришлют достойного командира, и он отпустит нас домой!
Они сдвинули стаканы и выпили.
– Я не хочу домой, – сказал Клозе, ставя на стол пустую посуду. – Я хочу на Эдем. Там тепло, нет болот и полно симпатичных девчонок. Мне надоели бледные тела местных проституток. Я хочу загорелую девчонку, холодное пиво и шезлонг, стоящий под пальмой, растущей на берегу моря.
– Не трави душу, – сказал Карсон. – Я сам дико истосковался по шезлонгам.
– Искусство лежать в шезлонге относится к одному из самых древних искусств человечества, и его корни уходят в такие глубины истории, о которых мы даже не подозреваем, – сказал Юлий. – Не буду скрывать, в этом деле я достиг совершенства, впрочем, как и во многих других делах. Единственное, что у меня не получается, это закосить под психа и вылететь из армии.
– Зачем ты вообще пошел на службу?
– Отец заставил. А ты?
– Мне нравилась форма, – сказал Карсон.
– А чего ты не пошел в гвардейцы? У них форма куда круче, чем у нас.
– Ростом не вышел, – сказал Карсон. В гвардейцы набирали только двухметровых парней дворянского происхождения, а Карсон был низкорослым плебеем. В пилоты брали всех, кроме женщин.
– А что привело в армию тебя, Клозе?
– Ноги, – буркнул Клозе.
– А помимо ног? – спросил Юлий.
Клозе пожал плечами.
– Надо же было куда-то пойти, – сказал он и снова налил.
– Не части, – предупредил Карсон. – До утра еще долго.
– За сепаратистов! – провозгласил Юлий. – Чтоб они сдохли, придурки чертовы!
На этот раз они выпили не чокаясь.
Как уже говорилось выше, Юлий не любил сепаратистов и подозревал, что те ненавидят его в ответ. Сепаратисты мешали Юлию жить.
Они пытались убить Юлия, но этим список нанесенных Юлию обид отнюдь не исчерпывался. Именно из-за сепаратистов он был вынужден торчать на этой чертовой планете, на девяносто процентов состоящей из болот и на десять – из военных баз Империи. Здесь было сыро и скучно. Здесь можно было только воевать или напиваться.
Юлий пытался ходить в местный бордель, но при первом взгляде на предложенный ассортимент жриц любви решил, что пусть он уж лучше сопьется. Или пусть его даже убьют.
Зато Клозе ходил в бордель регулярно. Юлий не понимал, как Клозе может трахать этих девиц.
– Я слышал, на ту сторону вчера прибыл корабль контрабандистов, – сказал Клозе.
– Значит, жди рейда, – сказал Юлий. – Надеюсь, ребята, вы управитесь до того, как меня снова допустят к полетам.
– Черта с два, – сказал Клозе. – Сначала разведка должна установить, что этот контрабандист привез и где они это все складируют. По моим скромным расчетам, у них на это уйдет не меньше недели. А тебя вернут в строй дня через два, самое позднее.
– Типун тебе на язык величиной с бомбардировщик, – сказал Юлий.
– Я давно заметил, что ты не любишь армию, – сказал Карсон.
– Армия – это тупо, – сказал Юлий. – Сам задумайся, на хрен она вообще такая нужна?
– В смысле? – спросил Карсон.
– Сколько планет заселено человечеством? – спросил Юлий.
– Больше ста, – сказал Карсон.
– Насколько больше?
– Чуть больше.
– Сто семнадцать, – сказал Клозе. – Я сам считал.
– А сколько планет принадлежит Империи? – спросил Юлий.
– Около ста, – сказал Карсон.
– Сто две, – сказал Клозе.
– Наш флот насчитывает примерно пять тяжелых кораблей на планету, – сказал Юлий. – Около пятисот охренительно больших, смертельно опасных кораблей. А планеты, не входящие в Империю, не объединены между собой, и у них на всех едва ли наберется десять судов. И эти суда устарели как морально, так и физически. По сути, это списанные корабли, построенные на имперских верфях.
