Владимир Лошаченко - Наставники

— Саша, направь рукоять в сторону от нас, — попросил Иван Степанович.

Кроме тихого гула ничего не происходило. Тогда рукоять взял Петр Степанович, внимательно осмотревший ее.

— Саша, нажми большим пальцем вот на эту выступающую чешуйку. Рукоять по всей площади отделана чешуйками — очевидно, для того, чтобы оружие не скользило в руках.

Мальчик послушно выполнил указание Учителя — в тот же миг из рукояти с тихим шелестом выдвинулся клинок, длиной не менее тридцати пяти сантиметров. Все, кроме братьев, смотрели на него, открыв рты. Странное лезвие, непонятный металл, словно покрытый туманом, завораживал взгляд.

— Михаил Георгиевич, у вас в хозяйстве не найдется куска металла? — обратился со странной просьбой Иван Степанович.

Хозяин задумчиво пожевал губами:

— Надо посмотреть во флигеле, там подсобное помещение садовника.

Гости с хозяином вывалили во двор, и вскоре Михаил Георгиевич приволок короткую трубу, кинув ее на траву.

— А ну, Саша, рубани кинжалом по железяке, — попросил Петр Степанович.

Саша, присев на корточки, коротко замахнулся и врезал по трубе, подумав с сожалением: «Хана ножику». Но произошло неожиданное — кинжал развалил «пятидесятку», что холодец, и вошел глубоко в землю. Саша от подобного фокуса чуть не шмякнулся на землю.

Хозяин от изумления крякнул, тетушка принялась в испуге теребить племянника — не ушибся ли, а братья посмеивались.

— Саша, убери, пожалуйста, лезвие, нажми на ту же чешуйку, — посоветовал Мастер.

— Господа, прошу к столу на предмет бокала белого вина. Необходимо снять стресс.

— Совершенно с вами согласен, уважаемый Михаил Георгиевич, − поддержал Петр Степанович.

А Иван Степанович согласно кивнул.

Выпив по паре бокалов, братья в благодушном настроении принялись отвечать на вопросы хозяина.

— Вы правы, князь, — кинжал уникальный. Пробивает и режет все благодаря особому клинку. Да и не клинок это вовсе, а некое поле, у него толщина — сотые доли микрона, если вы успели заметить.

— Знаете, господа, а ведьмы не знали, что это холодное оружие. В нашем роду существовала легенда-якобы рукоять принадлежала былинному богатырю Святогору. Отец рассказывал, что в роду Пожарских этот предмет (он кивнул на кинжал) называли ключом. От чего ключ, от каких замков и дверей — неведомо.

— Зато нам ведомо, — в унисон пробормотали под нос братья.

Погостив еще с час, гости стали прощаться. Братья, невзирая на уговоры хозяина пожить у него, вежливо отказались, а тетушка с Сашкой согласились погостевать один день.

Потом начался полноценный отдых — пляж, прогулки на арендованной белоснежной яхте, бистро на набережной, местный диснейленд. По части развлекательных зрелищ Ницца не уступала многим столицам Европы. Туристы охотно тратили денежки на курортные развлечения — городская казна пухла и богатела от поступления налогов.

Нину Юрьевну на загнивающем Западе, а в частности во Франции, больше всего поразил один факт — в городах улицы и тротуары регулярно мыли специальным шампунем.

За день до отъезда в Испанию тетушка в сопровождении Петра Степановича съездила в Монако, благо, здесь рядом. Поездка оказалась весьма удачной — они обули какое-то казино на двести тысяч долларов. Выиграла якобы Нина Юрьевна. Почему якобы? Она, бедняжка, не знала, что стоящий за ее плечом Петр Степанович не заметно на расстоянии загоняет шарик в нужный сектор рулетки. Для него это так, пустячок, а женщине приятно. Вот только визга много — женский пол такой эмоциональный.

Вообще тетушка в тот вечер смотрелась очень эффектно. В длинном вечернем платье с замысловатой прической и бриллиантовом гарнитуре, который подарил ей Петр Степанович, когда они были в Париже. Больших трудов ему стоило уговорить Нину Юрьевну принять, по его меркам, пустяшный подарок. Тетушке с ее совковым воспитанием тяжело было ломать стереотипы.

— И вообще, княжна, — говорил он, — привыкайте к своему новому положению в обществе. Ваш старинный род и титул дают вам и Саше на это полное право.

— Ах, милый Петр Степанович, вам трудно понять нас.

Петр Степанович лишь пожал плечами.

На этом собственно дискуссия и закончилась.

— Нина Юрьевна переживала, как мы перевезем такую уйму деньжищ через границу, в Россию. Хорошо, что франки на доллары поменяли, а то пришлось бы пару чемоданов с французской валютой на себе переть.

Братья развеселились.

— Не переживайте, княжна, валюту доставим домой без проблем. Али мы не полковники Конторы, пусть и бывшие, хотя бывших сотрудников не бывает, − улыбаясь, сказал Петр Степанович.

Тетушка после выигрыша целый день таскала Сашку с собой — пыталась купить ему в подарок что-нибудь полезное, еле ее угомонили.

— Нина Юрьевна, приедем в Мадрид, там все купите. Братья словно в воду глядели.

Они соединились с группой и в первый же день накупили Саше одежды и обуви, причем многое на вырост. Через два дня путевка закончилась. Россияне, загруженные зарубежными впечатлениями по макушку, уселись в «Боинг» и утренним рейсом улетели из солнечной приветливой Испании в Москву.

Столица встретила их хмурым дождем с резкими порывами.

Саша, перейдя в пятый класс, приготовился грызть гранит науки, ан нет — грызть ничего не пришлось. Школьную программу, рассчитанную на год, он одолел за четыре месяца. Ему исполнилось двенадцать лет. Мастер с Учителем, язвы эдакие, подарили на день рождения две учебные сабли из дуба (где только нашли?) и две килограммовые гантели. При этом так фальшиво лыбились, что Сашка в предчувствии тяжелой жизни откровенно затосковал. Нет, они постарались подсластить грубый подарок — преподнесли заодно торт, но легче на душе у именинника не стало. Его опасения вскоре подтвердились.

— Саша, тебе исполнилось двенадцать, ну просто-таки взрослый мужчина, — торжественно начал Петр Степанович.

— Поэтому тренировки увеличиваем на два часа, — радостно закончил Иван Степанович. — Вводим несколько новых дисциплин — обрадовал Учитель-мучитель.

— Тебе понравится, — осклабился Мастер.

И начался ад. Сашку гоняли, словно Жучку. А эти пенсионеры еще и подкалывали — демонстративно охали при виде новых синяков и шишек и умилительным голосом спрашивали: не соизволит ли молодой человек пробежать заново полосу препятствий.

— У-у, заразы.

А эти дубовые сабли — взбрело в голову благодетелям сделать из него обоерукого бойца. Тут одной-то саблей махать тяжело, а двумя уж… В общем Сашке туго приходилось, чего говорить. Дошло до того, что он элементарно спал на уроках — появились неприятные записи в дневнике.