Близился полдень, когда Кевин подошел к автобусной остановке. Он снова был в цивильной одежде, голова почти не болела. Похоже, целебный напиток Максима действительно обладал волшебными свойствами. Тем не менее в теле чувствовалась слабость, поэтому в автобусе Кевин предпочел ехать сидя, благо пассажиров было мало и уступать место не требовалось. Он спокойно смотрел в окно, думая о том, что однажды все же покинет не только Москву, но и эту планету.
Очередная остановка. Автобус опустился на посадочную платформу, забрал пассажиров и снова плавно взмыл в небо. По привычке Кевин окинул взглядом вошедших и вздрогнул — среди них был тот самый тип, который вчера схватил его за руку! Встретившись с Кевином взглядом, он подмигнул ему, потом подошел и сел рядом.
— Надеюсь, ты не будешь возражать? — спросил старик и взглянул на часы. — Ровно двенадцать, как я и обещал.
Это было необъяснимо, Кевин даже ощутил в душе холодок. Он вдруг вспомнил, что этот человек и в самом деле пообещал встретиться с ним в двенадцать часов дня. И пожалуйста, сейчас полдень, и этот самодовольно улыбающийся тип сидит рядом.
— Вы следили за мной? — догадался Кевин.
— Ты о себе слишком высокого мнения, — усмехнулся попутчик. — Хозяину не нужно следить за собакой. Достаточно просто ее позвать.
Это смахивало на оскорбление, но Кевин сдержался от того, чтобы нахамить в ответ. Было в незнакомце что-то такое, что удерживало от опрометчивых поступков.
— Тогда почему вы здесь? — спросил он.
— На удивление сложный вопрос- В глазах собеседника снова мелькнула усмешка. — Видишь ли, Кевин, иногда наши поступки диктуются тем, что превыше нас. Когда-нибудь ты это поймешь.
При звуках своего имени Кевин снова вздрогнул, ему стало совсем не по себе. Сдается, этот тип знает о нем больше, чем можно было подумать.
— Откуда вы знаете мое имя? — Он в упор взглянул на старика.
— Ты мне его сказал сам, — ответил тот. — Разве не помнишь?
Он лгал. Кевин не без оснований гордился своей памятью и знал: своего имени он этому человеку не называл. Не иначе, он все-таки из полиции.
— Не имею к ней ни малейшего отношения, — произнес собеседник.
Кевин вновь вздрогнул. Попутчик тихо засмеялся, потом слегка нагнулся к Кевину и доверительно прошептал:
— Ты действительно сам сказал мне, как тебя зовут. Этой ночью.
Что- то прояснялось. Не иначе, они встречались в баре у Максима. О том, что было вчера после девяти вечера, Кевин имел самые смутные представления. Ну да, это могло произойти только там. Больше просто негде.
— Чего вы хотите от меня? — спросил Кевин. — Зачем я вам?
— Ну мне ты вообще-то не нужен. Но тобой заинтересовался тот, кто гораздо могущественнее меня. Я же лишь исполняю его волю. Впрочем, — собеседник снова улыбнулся, — я делаю это с удовольствием.
— Кто он? Назовите мне его.
— Бог! — прошептал старик, нагнувшись к самому уху Кевина. Увидев растерянность на лице Кевина, усмехнулся, выпрямился в кресле и удовлетворенно вздохнул.
Какое- то время летели молча. Потом автобус снова стал снижаться, странный попутчик вновь взглянул на Кевина.
— Нам выходить.
— Я лечу дальше, — твердо ответил Кевин. — У меня свои планы.
— В самом деле? — Собеседник приподнял брови. — И что, тебе совсем не хочется узнать, что за всем этим стоит? — Он легко поднялся с кресла и пошел к дверям.
Проводив старика взглядом, Кевин подумал о том, что трость в его руках — просто часть имиджа.
Автобус опустился на перрон, двери открылись. Кевин смотрел за тем, как его странный попутчик, не оглядываясь, вышел из автобуса. В сознании Кевина царило смятение — несколько секунд он еще сопротивлялся охватившему его стремлению пойти за этим человеком, потом торопливо встал и вышел следом.
Повернувшись, старик с легкой усмешкой взглянул на Кевина.
— Я вижу, ты все же решил сойти?
Кевин молчал. Потом, чувствуя, что пауза затягивается, нехотя разжал губы.
— Кто вы? — тихо спросил он.
— Зови меня отцом Леонидом, — ответил тот. — Но можно и без «отца».
— Вы священник? — догадался Кевин.
— В некотором роде, — согласился старик. — Прогуляемся немного. Здесь хороший парк, я люблю это место.
Они медленно пошли по тротуару. Отец Леонид молчал, молчал и Кевин, размышляя о том, чего ему ждать от этого странного человека. Так они дошли до парка. Когда над головой появились кроны вековых сосен, а прохожих стало совсем мало, отец Леонид задумчиво взглянул на Кевина.
— В этом мире, Кевин, — сказал он, — очень много людей. Людей разных — богатых и бедных, хороших и плохих. Глупых и умных. Нас действительно много, миллиарды и миллиарды. И каждый из нас о чем-то мечтает. Вдумайся только, Кевин, — миллиарды людей, и каждый надеется на то, что окажется счастливее и удачливее остальных. Если человеку везет, он радуется и благодарит судьбу за удачу. Если на его долю выпадает несчастье, вопиет к Небесам — за что ему такое наказание? И мало кто понимает, что все мы — лишь крохотные винтики огромного механизма. Каждый из нас как капля в океане — а что может требовать для себя капля? Убудет ли океан, если в нем станет на каплю меньше? Изменится ли от этого что-нибудь? — Отец Леонид слегка шевельнул бровями, побуждая Кевина к ответу.
— Не изменится, — ответил тот, еще не понимая, к чему клонит старик. — Каплей больше, каплей меньше…
— Именно, Кевин. Для океана это ровным счетом ничего не значит. Одни капли испаряются и уходят, другие снова выпадают с дождем, чтобы стать частичкой бескрайнего океана. Судьба каждой конкретной капли никак не влияет на судьбу океана. И как бы капля ни взывала к справедливости или гуманности, к милосердию или закону, она все равно останется каплей. И права ее будут правами все той же капли. А какие у капли права? — Старик выжидающе взглянул на Кевина. Потом, не дожидаясь ответа, продолжил сам: — Да никаких. Вся разница в том, что одни капли по прихоти судьбы попадают в чистый журчащий ручей. А другие — в зловонное болото.
— Вы говорите о людях? — догадался Кевин.
— Да, Кевин. Каждый из нас — просто капля. Мы рождаемся чистыми и прозрачными, но с первых же минут жизни начинаем впитывать в себя всю грязь этого мира. И неважно, какая это грязь — как бы она ни блестела, она все равно остается грязью. Люди стремятся к богатству и власти, не понимая, что это всего лишь иллюзия. Мираж, скрывающий от их глаз подлинную картину мира. Подумай об этом, Кевин.
— Но какое отношение это имеет ко мне? — не понял Кевин. — Вы же знаете, кто я.
