— Играем в молчанку? Или вы думаете, что все это сойдет вам с рук? — спросил Кито притворно мягко, но в глазах отражалось истинное садистское настроение куратора.
— Сэр, мы не совсем представляем, по какому поводу мы вызваны к вам, — решился произнести первые слова я.
Повисла тяжелая тишина. Японец остановил на мне угрюмый, злой и неприязненный взгляд, в котором не было ни сочувствия, ни понимания. Он вообще не проявлял подобных чувств к ученикам.
— Значит, добровольно никто не признает вины. Что ж, я от тебя этого и не ожидал, Сандерс. Ты и вчера был неразговорчив. Как ты там отозвался о ситуации? «Это очень странно и тревожно», — передразнил он меня с ноткой ненависти в голосе. — Да, у тебя, в отличие от твоих подопечных, хватило осторожности сохранять хоть немного политкорректности. Но этого недостаточно, чтобы обелить тебя. Особенно учитывая, что ты — староста отряда.
Я наделся, что из-за рева двигателей нанодинамики, установленные в наших ушных раковинах, не смогут качественно записать тот импульсивный разговор. Видимо, все-таки смогли.
— Сэр, позвольте мне объяснить. Я просто…
— А вот Хон был куда более откровенен, — куратор остановил тяжелый взгляд на Ши. — Свои извращенные фантазии о нанесении воспитателю телесных повреждений и оскорблении действием он озвучивал с искренним чувством. Но больше всего меня поразило, как у него хватило наглости открыто выразить свою ненависть к муниципальным властям и к Содружеству, открыто призывать к участию в массовых нарушениях публичного порядка. Ты хоть представляешь себе, Хон, какое наказание полагается за подобные деяния по муниципальным законам? Речь идет не о выговоре, молодой человек. И даже не о спецгруппе.
— Да не было такого! — фыркнул Ши. — Я сказал…
— А еще ты очень хорошо информирован как для ученика, который получает информацию только по разрешенным каналам, Хон. Думаешь, я поверю, что обычный шестнадцатилетний ученик, застигнутый врасплох, способен сосчитать огромную флотилию за несколько секунд. «Пять эскадрилий! Тридцать штук!» Поразительная точность, Хон! Откуда эти данные?! И для кого? Для террористов?!
— Каких террористов, сэр? — изумился я. — Разве в Содружестве есть террористы?
Кито злобно поднял вверх ладонь, не сводя сверлящего взора с Ши.
— Ты исключительно быстро и уверенно убедил товарищей в том, что полицейские якобы участвуют в подавлении беспорядков, устроенных иммигрантами, накаляя и без того нервозную обстановку и наталкивая наивных сверстников на антиобщественные мысли. Видно было, что ты давно готовился к чему-то подобному. Заготавливал речь. Надо же! Никто не способен был заставить Хона готовиться к урокам, но каждое нарушение дисциплины он готовит и продумывает тщательнейшим образом. Ты считаешь, что очень умен, Хон? Считаешь, что несколькими ловкими словесными оборотами, значение которых было без труда понято всеми присутствующими, ты обезопасил себя? Вынужден буду тебя разочаровать. Ты совсем не так умен, как полагаешь. И получишь ты ровно то, что заслуживаешь.
Ши, не теряя самообладания, молча выслушивал куратора.
— Сэр, это все ошибка… — хотел вставить слово Шон.
Кито остановил его жестом ладони.
— Голдстейн, у тебя еще поворачивается язык говорить что-то в его защиту?! Не ты ли вместе с Хоном рисовал радужные картины, как преступники врываются в стены интерната и учиняют насилие над воспитателями?!
— Сэр, это была просто неудачная шутка, — побледнел Шон. — Простите нас за это!
— Мне не за что прощать и нечему удивляться. Для меня не открылось никакой тайны, когда я в очередной раз убедился, что вы двое — психически неуравновешенны, опасны, и вам пристало бродить по пустошам, а не населять цивилизованный город. Будь моя воля, я бы вернул вас в центры Хаберна, откуда вас привезли, чтобы вам там поставили «НВЦ», которое вы заслуживаете, а некомпетентных идиотов, которые порекомендовали вас к нам в интернат — уволили за служебное несоответствие. К сожалению, это лишь мечты — такие же, как те, что вы озвучивали вчера. Однако реальность, которая вас ждет, понравится вам еще меньше, чем мои мечты. Я об этом позабочусь.
— Сэр, позвольте мне?.. — я сделал еще одну отчаянную попытку оправдаться.
— Замолчи, Сандерс! — взревел свирепо куратор, похожий на разъяренного носорога. — Я бы на твоем месте сидел тише воды ниже травы! Потому что в твоей роли во всем этом нам тоже еще предстоит разобраться. Ты назначен на свою должность, чтобы благотворно влиять на коллектив. А что мы видим вместо этого? Мне казалось, ваш отряд давно достиг самого дна. Но нет — с твоей помощью, Сандерс, он сумел опуститься на новый уровень. От безответственных неучей, позорящих наш интернат, твои подопечные деградировали до социопатов, угрожающих нашему обществу. Прекрасная работа, староста!
— Сэр, я…
— Молчи, — брезгливо скривился он. — Молчи, Сандерс, а не то, клянусь, ты пожалеешь об этом намного горше, чем ты пожалел о прошлогоднем ударе в лицо своего старшего товарища, о мяче, которым твои прихлебатели попытались изувечить воспитателя или о своих бесстыжих приставаниях к ученицам из женских отрядов. Подумать только! Куда катится мир? Неужели нормальные дети закончились?! Я и в страшном сне не мог представить себя куратором отряда, староста которого имеет за плечами больший стаж правонарушений, чем самый отъявленный отморозок из любого другого отряда. Стоит ли удивляться, что такой староста участвует в антисоциальных разговорах, не пресекая их и никому не сообщая.
— Сэр, я не посчитал, что ребята сказали что-то плохое, — беспомощно прошептал я.
— Знаю, Сандерс. Знаю, что мозг — это не самый активный из твоих органов. Я уже отчаялся дождаться того дня, когда к нему прильет хоть немного крови из твоих кулаков или половых органов. И я охотно поверил бы, что своим скудным боксерским умишком ты мог бы не допетрить, что происходит, даже если бы прямо у тебя под носом обсуждали кровавый теракт или свержение государственной власти. Но ты ведь и врать совершенно не умеешь! Мне не нужен ИИ, чтобы распознать твою ложь.
Смерив меня взглядом, полным ненависти и презрения, Кито желчно выплюнул мне в лицо:
— Ты не просто не нравишься мне — ты мне отвратителен. Ты получаешь особо строгий выговор и на неделю переводишься в спецгруппу. Как и твой прихвостень Сергей Парфенов. Что такое, Парфенов?! Думал, косить под дурачка — это хороший способ избежать ответственности?! Нет, не очень. Ничего. Радуйся — ты отделаешься малым. А вот твои дружки Хон и Голдстейн — несовершеннолетние преступники, которым предстоит отвечать по всей строгости закона, который стоит выше внутренних правил интерната!!!
— Сэр, это ложь и провокация, — сказал Ши мрачно. — Я требую, чтобы…
— Требовать будешь потом, где-нибудь в другом месте. Здесь, в моем кабинете, требовать разрешено только мне. Ты слишком часто выходил сухим з воды, Хон. Я устал от тебя. Устал каждый день слышать о тебе от своих коллег. От бесконечного потока жалоб на тебя. Вызывающее поведение, тайные переписки, провокационные вопросы к воспитателям… а теперь это. Хватит! Я не стану «заминать» этот инцидент. Я сегодня же переговорю лично с директором на предмет передачи твоего дела в полицию. Твою судьбу будет решать следствие и суд. Голдстейн, ты — вместе с ним! До этого момента вы отстранены от обучения, — отчеканил Кито.
Ши стоял ровно, лишь закусив губу от волнения, а вот лицо Шона изменило цвет, сделавшись из шоколадного бледно-коричневым. Я подумал, что он сейчас упадет в обморок.
— Сэр, да как вы можете? Я ничего не сделал! — запротестовал Шон. — Что за проклятая паранойя движет вами?!
— Сэр! Они невиновны, клянусь! — яростно выступил вперед я.
— А вы… — он повернулся ко мне и Парфенову. — … благодарите Бога, что у вас хватило ума держать язык за зубами! С завтрашнего дня на неделю — в спецгруппу. А теперь вон отсюда!
Парфенов мгновенно выскочил прочь.
Я пробормотал:
— Сэр, они невиновны. Я могу ручаться за них. Пожалуйста…
