Глава 30
Пять часов спустя.
Длинная, выпущенная из крупнокалиберного пулемёта очередь расчертила бетонную стену причудливой вереницей темнеющих, опалённых выбоин, а цельную оконную раму вместе с находящимся за ней стрелком и вовсе вбила вовнутрь. Крик органика услышали лишь его товарищи, в то время как монотонно и неумолимо наступающие дроиды не зафиксировали даже его отголоска: скафы имперской пехоты были не самыми совершенными с точки зрения технологий, но свою работу выполняли на “отлично”. Даже развороченная в труху грудная клетка не нарушила герметичности дыхательной системы, в которую мертвец и закричал в последнюю секунду своей жизни, а индивидуальная система связи с точностью передала этот крик.
Ответный огонь был прерывист и жидок. Органиков буквально подавили огнём, превратив импровизированные укрытия в импровизированные же кладбища: стены домов держали удар, но отстреливаться из окон под плотным обстрелом оказалось почти невозможно. С технологичными устройствами ведения войны, которые могли помочь в такой ситуации, у пехоты имперского осколка были определённые проблемы. Кое-где мелькали подвижные орудийные щупы, позволяющие стрелять не покидая укрытия, мелькали дроны и, разведзонды и дроиды, рокотали установки системы земля-воздух-земля, но для уничтожения каюррианских дроидов этого было недостаточно.
Смертоносные машины ещё на “родной” планете избавились от большей части своих недостатков и начали самообучаться, а к нынешнему моменту пересекли грань, отделяющую массивную программу от полноценного кремниевого сознания. Особенно сильно выделялись дроиды серии ЭЕ — Экспериментальные Единицы, взявшие на себя функции офицерского состава, действующего на передовой. Они стреляли и двигались не лучше любого другого модифицированного каюррианского дроида, но, в отличии от несколько более примитивных собратьев, видели всю картину вокруг себя, пусть и через призму ведения войны.
Во многом по этой причине штурм продвигался столь успешно, имперская пехота гибла целыми отрядами, а процент пострадавших среди некомбатантов стремился к близкой к погрешности величине.
Неслышимая органическим ухом трель приказа пронеслась над разрушенной улицей, и дроиды все, как один скрылись за укрытиями, даровав полную свободу действия расконсервированному имперскому штурмовому комплексу, выступившему из-за угла частично обрушившегося здания. Четырёхлапая машина уверенно перебирала манипуляторами, одновременно с тем ведя шквальный огонь из всех вспомогательных орудий. Основной калибр, — бронебойная миномётная установка, предназначенная для поражения укреплённых позиций, — молчал, как не выпускались и ракеты. Штурмовой комплекс банально не вышел на оптимальную с точки зрения эффективности ведения огня позицию, что, с точки зрения любого органика, не являлось достаточно веской для промедления причиной.
И виной тому была высокая уязвимость подобных комплексов в плотной городской застройке.
В одну секунду из-за крыш здания по правую руку от штурмового комплекса в небо взвились оставляющие за собой след из сизого дыма снаряды, на небольшой высоте раскрывшиеся и выпустившие множество небольших ракет, каждая из которых по своей, уникальной траектории устремилась к уже исторгшей первую партию бронебойных мин машине. Под грохот терзающих укрытие имперцев взрывов зарокотали блоки противоракет, раскрасивших небо над штурмовым комплексом в ярко-алый цвет всепожирающего пламени. Зарокотали винтовки дроидов, которые пошли на приступ, метко и стремительно отстреливая немногочисленных органиков, переживших взрывы мин, специально разработанных для зачистки куда как более серьёзных укреплений.
Наступила очередная фаза боя за защитный периметр имперцев — одна из многих, но далеко не последняя.
В гуще боя органик едва ли смог бы заметить имперца, каким-то чудом пережившего прошедшую несколькими минутами ранее зачистку, и теперь вскочившего с противотанковой установкой на плече по левую руку от наступающих дроидов. Вот только машины сильно отличались от своих белковых “прототипов”, и потому смельчак-пехотинец расстался с жизнью ещё до того, как исторгнутый громоздкой ракетницей снаряд достиг своей цели.
Но он достиг, и штурмовой комплекс, успешно сбивший все три десятка малых противотанковых ракет земля-воздух-земля, пошатнулся, завалившись на повреждённый манипулятор. Это не лишило его возможности вести огонь, и бронебойные мины, вонзившись в бетон, быстро ушли вглубь и разорвались там, добивая выживших и многократно упрощая штурм.
Дальше комплекс в боевом режиме всё равно идти не мог, и эта проблема вынудила дроидов пойти на крайние меры. Заработал маршевый антиграв, за счёт которого колоссальная машина передвигалась не медленнее среднестатистического гражданского антиграва — и зачистивший первую секцию периметра колосс рывками двинулся вперёд, перебирая по расколотому бетону уцелевшими манипуляторами. Дроиды-стрелки уже ушли далеко вперёд, приступив к стремительной зачистке позиций противника, так что штурмовой комплекс направился в обход, следуя по единственной достаточно широкой для такой махины улице. Вот только не успел он продвинуться и на сотню метров, как в небе мелькнул силуэт неуловимого на таких высотах истребителя, а улицу под ним спустя секунду охватило пламя. Взрывная волна вмяла в бетон оказавшихся не в том месте и не в то время дроидов, а штурмовой комплекс и вовсе уничтожила, превратив тот в неаккуратную груду полыхающего, искорёженного металла.
Сколь бы эффективными ни были каюррианские дроиды, “в одни ворота” с таким противником играть было едва ли возможно. Имперские войска оставались имперскими войсками даже взбунтовавшись против законной власти на терзаемой эпидемией планете, в городе, инфраструктура которого до сих пор, по прошествии десяти часов, работала с перебоями. Их столпами была хорошая выучка, превосходное снаряжение и опытные командиры, которых на какой-то там периферийной планете быть не должно в принципе.
За последнее можно было поблагодарить Венридиана Сола. Он, будучи одним из лидеров восстания, долго и кропотливо переводил под свою руку особо ценные кадры. И пусть готовился он к иному, многолетний труд вопреки всему с лихвой окупил себя, позволив дать отпор крайне опасному врагу.
— Обстановка в этом районе скверная, командующий. Дополнительные силы уже выдвинулись, но этот периметр мы не отобъём. Максимум уменьшим число жестянок…
— Да только это почти бесполезно ввиду обстановки на орбите. — За прошедшие часы командующий Марриконским осколком, казалось, постарел на несколько лет. Его взгляд остался столь же сильным и давящим, но уверенность сменило отчаяние загнанного пса. Пса, который готов рвать и кусать, не считаясь с собственными ранами. — Отвратительная ситуация. Если бы пираты раньше проболтались о том, что их сюда отправили каюррианцы, всё было бы совсем иначе. Но имеем мы то, что имеем.
Возникшие на периферии системы пять часов назад гравитационные аномалии исчезли, а на их месте появился флот, которую имперскому осколку просто нечего было противопоставить. Маррикон не мог связаться с соседями, у которых имелся мощный флот, да и те, скорее всего, просто проигнорировали бы грозящие стать общими проблемы. Не в той ситуации находился осколок империи, чтобы помогать тем, кто утратил львиную долю своего потенциала. Маррикон-4 и так не был особенно ценен, а переворот и эпидемия поставили на нём
