улыбающиеся Гогенцоллерны с Виндзором, заявившиеся на пляж первыми.
Одеты они были, как и мы, в свободные рубашки с коротким рукавом, светлые брюки и мокасины на босу ногу.
— А вы? — в том же тоне ответили мы.
— Вот и поговорили! А чего вы здесь сидите, пойдемте уже возле бара расположимся, скоро остальная молодежь подтянется…
И действительно, остальная молодежь заявилась в течение пятнадцати минут, причем молодые люди были одеты так же, как и мы, а вот явно предупрежденные о присутствии высоких гостей девушки принарядились — легкие длинные платья, шляпки, сумочки, солнцезащитные очки, босоножки на каблуках.
Темп… Анализ состояния Шереметьевой… Удовлетворительно! Что не могло не радовать…
— Ну что, Романовы, всех победите? — сходу спросила Демидова, когда девушки подошли к нам.
— А то! — Гордо выпрямился Николай. — Готовьтесь подкидывать в воздух свои шляпки в нашу честь!
— Всенепременно, — это была уже Инга Юсупова. — Гляньте, что у нас еще есть…
И все наши красавицы достали из своих сумочек небольшие российские флажки. Стефания, Ева и Кристина сделали вид, что ничего не замечают, а вот Соня, напротив, заинтересовалась:
— Девочки, а почему мне ничего не сказали? Я тоже такой флажок хочу.
— Норвежский? — хмыкнула Демидова. — Извини, Соня, у нас собой нет.
— Русский, — и бровью не повела скандинавка. — Девочки, запасной найдется?
— Держи, — протянула свой Тамара Хачатурян, — у меня еще есть.
— Спасибо! — поблагодарила норвежка и повернулась ко мне с братьями. — Мальчики, я буду болеть за вас. Удачи!
— Спасибо, Соня! — поблагодарили мы.
У бара общение продолжилось, и только мы успели выслушать от девушек «жалобы» на соню-засоню Шереметьеву, которую они сегодня еле вытащили из постели, как появились новые действующие лица: наследники родов Гримальди, Бурбон, Аль-Нахайян, Сингх, Фатимид и мой родитель — все в костюмах, но без галстуков и с расстегнутыми верхними пуговицами на рубашках. Если последние пятеро сразу направились к нам, то сын хозяина Монако задержался у шатров и принялся покрикивать на официантов, обвиняя тех в нерасторопности.
— Молодые люди, добрый день! — родитель взял на себя обязанности «руководителя делегации». — Как вы уже поняли, на вашем дружеском турнире пожелали присутствовать царственные особы и их наследники, а это значит, что все должно пройти на высочайшем уровне. — Он сделал многозначительную паузу. — С регламентом вы уже определились? — родитель посмотрел в мою сторону.
— Отец, — обозначил я улыбку, — ты в курсе, что у нас совсем недавно уже прошел дружеский турнир, и там в качестве судей великолепно себя зарекомендовали Георг Виндзор и Дияб с Заидом Аль-Нахайяны. Думаю, никто не будет возражать, если регламентом и судейством займутся они же.
— Молодые люди? — родитель перевел взгляд на означенных лиц.
— Мы готовы, ваше высочество, — поклонились они, а Виндзор продолжил: — Проводим жеребьевку, а дальше все по системе playoff, тем более участников шестнадцать. Из запрещенных приемов удары в лицо, ну и заведомо калечащие. Все в рамках общепринятых учебных боев.
— Отлично, молодые люди, — отец переглянулся с остальными наследниками, которые одобрительно покивали. — Только будет одно уточнение — князь Гримальди на правах хозяина выступит распорядителем турнира с правом внесения любых изменений в регламент. Вопросы, дополнения? — Таковых не последовало. — И лично от нас всех… — его внимание сосредоточилось на прекрасной половине нашей компании. — Дамы, — родитель, как и остальные наследники, обозначили поклоны, — мы будем очень рады, если вы не ограничитесь рамками этикета и без ложного стеснения проявите свои эмоции.
Девушки с улыбками переглянулись и дружно изобразили книксен.
Царственные особы, соблюдавшие «пляжный» аутфит из строгих костюмов преимущественно светлых оттенков и отсутствия галстуков, в полном составе собрались только в первом часу дня, а главной причиной задержки «пляжной вечеринки» стал приезд короля Англии и императора Германии с наследниками. «Проходку» они устроили совместную, и к нам тоже подошли вместе:
— Дорогие родственники! Очень рады видеть! Очень рады познакомиться! Алексей, Николай, Александр, внуки о вас много рассказывали…
Что Георг, что Вильгельм произвели на меня двоякое впечатление. С одной стороны, сильные, жесткие, мощные, рациональные стариканы, без излишних сантиментов и с дикой уверенностью в своих возможностях. С другой — до деда Николая они все же не дотягивали, глава рода Романовых отличался врожденной властностью, сметавшей все на своем пути, и эта властность к его преклонным годам плавно превратилась в непререкаемый авторитет, позволявший деду снимать кучу вопросов как внутри рода, так и в нюансах управлении империей, в том числе и в вопросах ее внешней политики. Гогенцоллерн и Виндзор тоже были особами авторитетными, но…
Не остались без моего внимания и английский с немецким наследники — что Георг, что Вильгельм в полной мере отвечали высочайшим требованиям. И тут снова возникало это неуловимое «но»… И сравнивать я их начал с собственным родителем.
Твою же!.. Если в детстве я гордился ветераном-Прохором и прославленным дедом Мишей, а после объявления подсознательно начал гордиться царственным дедом Николаем, узнав его поближе, то вот отцом фактически не восхищался никогда — обида за маму и мое детство перекрывала все остальное. Сейчас же, взглянув на контрасте на остальных «накопившихся» наследников со всего мира, понял, что мой родитель «по уровню» ничем не уступал что деду Михаилу, что деду Николаю, просто выражалось это… несколько по-другому! А именно: отец был настоящим хамелеоном, способным подстраиваться под любую ситуацию, под любых действующих лиц, а его обманчивая мягкость и неконфликтность являлись лишь способом достижения нужных ему целей! И в эту схему укладывались и его ко мне такое разрешительно-приказное-воспитательное отношение, и дружба с такими разными по характеру Прохором, Ванюшей и Виталием Борисовичем, к которым родитель каждый раз находил нужный подход и необходимые слова. А эта его «командировка» в Монако, во время которой он развернул на Лазурном побережье активную деятельность под прикрытием заботы о младшем поколении рода Романовых? Да, у родителя были «срывы», взять хотя бы его фееричное выступление на последнем Совете рода, но это все могло быть обычным спектаклем, особенно на фоне полученного им на жандармском факультете специального образования, опыта участия в операциях Корпуса и Тайной канцелярии, так и опыта планирования этих операций. А тяга отца к постоянному интриганству, принятая мной за профессиональную деформацию? И почему-то я не сомневался, что те же самые Прохор, Ванюша, Владимир Иванович и Виталий Борисович прекрасно знали об этих талантах моего родителя и подчинялись ему в первую очередь как умному и грамотному командиру, а не как к великому князю, имеющему от рождения право ими командовать.
Внезапно образовавшаяся гордость за отца зашкаливала — аж мурашки по телу побежали, но самолюбие не дремало, и я решил выражение сыновьих чувств оставить
