бы спокоен, как удав, а мышцы каменные, как будто судорогой сведены. Никак не получается размять спину, — пожаловалась Кацуми.
— А ведь я расслабился.
— Ага, только что избежал смерти, разминировал ловушку и теперь делает вид, что расслабился. Если хочешь расслабиться, тогда...
Я услышал шорох воздуха и по нему догадался, что Кацуми делает какие-то мудры. Через мгновение в мое тело ударил миллион маленьких молний! Я чуть не подпрыгнул, но моё тело парализовало. Не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Даже язык вывалился наружу, а вот от этого мне стало стыдно.
— Ну вот, сейчас можно и размять, — произнесла Кацуми. — Не волнуйся, через пару минут оцепенение спадет, а мне этого времени хватит, чтобы поработать над твоими мышцами.
И в самом деле, умелые пальчики так проработали спину, руки и плечи, что я почувствовал невесомость в теле. Когда массаж закончился и тело восстановило чувствительность, то я сел и прикрылся рубашкой. Кацуми обняла меня за плечи. Мне стало так хорошо, так спокойно и тепло. Я чувствовал, что грудью она прикасается к моей спине и от этого было приятно. Очень приятно...
— Как думаешь, ты завтра победишь? — спросила Кацуми.
— Я не могу иначе, — ответил я. — Не могу...
— Всё бы вам, мальчишкам, достоинством меряться. Не можете спокойно жить...
— Можем, но порой приходится бить. И бить в полную силу, чтобы не возникало желания нападать в дальнейшем, — вздохнул я в ответ.
Кацуми поднялась и подошла к моему столику. Я задержал дыхание — на столешнице остался осколок статуэтки, которую мне дала Оива.
— Что это? Осколок какой-то фигурки? — спросила Кацуми, взяв её в руки. — А почему тут только до колена? Где остальная фигурка? Её же можно склеить?
— Да где-то потерялась, — развел я руками. — Возможно, когда найду, то обязательно склею.
— Судя по ножкам, эта женщина должна быть красивой, — Кацуми провела пальцем по изгибам статуэтки, потом ойкнула и засунула палец в рот.
— Чего случилось? — поднялся я с футона.
— Укололась, — сказала Кацуми. — Вот.
Она показала палец, на подушечке которого алела небольшая точка.
— Дыхание Жизни, — быстро сделал я нужные мудры и вылечил ранку.
— Спасибо, Изаму-кун, — Кацуми чмокнула меня в щеку, а я обнял её в ответ.
Так бы и не отпускал никогда, теплое, мягкое, родное...
— Ладно, за окном уже темнеет, меня скоро хватятся, — мягко отстранилась Кацуми. — Да и тебе нужно отдохнуть, набраться сил перед боем.
— Да у меня сил на всё хватит, — ухмыльнулся я в ответ.
— Вот и хорошо. Тогда наберись ещё больше, чтобы после завтрашнего боя не выглядеть отбивной котлетой, — усмехнулась Кацуми, после чего чмокнула меня ещё раз и направилась к двери. — До завтра, Изаму-кун.
— До завтра, Кацуми-тян, — вздохнул я и помахал рукой.
В приоткрытую дверь заглянула голова Малыша, ей я тоже помахал рукой. Голове Тигра махать не стал, а показал кулак. Явный намек на то, чтобы не беспокоили. Головы поняли, кивнули и исчезли.
Я же улегся на футон, вытянулся и стоило только моей голове коснуться валика, как тут же провалился в сон.
Даже не видел, как небольшая капля крови на поверхности отростка статуэтки Оивы неторопливо втянулась внутрь черного камня.
Всё утро и весь день я провел в состоянии дзена. Меня ничего не трогало и ничего не могло вывести из себя. Я был предельно собран и невыносимо спокоен. Преподаватели спрашивали — я отвечал. Друзья подбадривающе шутили — я улыбался. Кацуми привычно подпихивала бэнто — я ел.
И всё это время находился в сконцентрированном состоянии. Возможно, со стороны я и казался слегка тормознутым, но на самом же деле я старался подмечать каждую деталь и каждую эмоцию в поведении тех, кому доверился. Шесть мастеров должны были выйти сегодня и совершить то, чего от них никто не ждет. И мне нужно было понять — произойдет это или нет?
Возможно, Камавура смог переубедить ребят и тогда они встанут против меня. Но может быть всё будет не так. И всё выйдет по-моему. По крайней мере, мне бы очень хотелось на это рассчитывать. Мои друзья старались меня поддержать и за это я был им очень благодарен. Однако, я не позволял себе выйти из равновесия и соблюдал спокойствие.
Даже новый марш против хинина, который пошел было под окнами академии, не смог найти отклика в сердцах зрителей — появившиеся из ниоткуда друзья Киоси и Харуки забросали помидорами и тухлыми яйцами весь окровавленный митинг. Вместо пафосного шествия с выкриками, получилось дико воняющее нечто, истерично бегающее за увертливыми мальчишками.
Минори с тремя друзьями довольно поглядывали на меня. Я же обращал на них внимание ровно настолько, чтобы не упустить какой-нибудь пакости. Вроде кнопок на стуле или разлитых чернил. Всё остальное время следил за другими мастерами.
— Ты готов к бою? — с тревогой спросила Кацуми, когда мы встретились после занятий.
— Всегда готов, — чуть не отдал пионерское приветствие.
— Я серьезно говорю. Может быть я выйду вместе с тобой?
— Кацуми-тян, если ты выйдешь вместе со мной на арену, то вряд ли окажешь большую помощь. А вот переживать за тебя и отвлекаться я точно буду. Лучше я сам завершу то, что начал, — покачал я головой.
— Я же хочу только помочь... — обиженно протянула Кацуми.
— Я понимаю, — погладил её по плечу. — Но лучше всё-таки я сам.
— Сам да сам... А мы-то тебе на что? — подскочила Шакко.
— Ну уж явно не подслушивать, — покачал я головой. — Ты смогла что-нибудь разузнать?
Шакко встряхнула рыжей челкой:
— А что я могла узнать? Только то, что на базе никого постороннего не было. Только свои да наши. И никто по своей воле почему-то не хочет признаваться. Может, разрешишь мне парочку босодзоку попытать? Я тихонечко... Только иголочки под ноготочки и бамбук под жопку...
— Отставить пытки. При них можно попортить того, кто невиновен...
— Да ладно, одним больше, одним меньше, — пожала плечами Шакко.
Я только поджал губы.
К нам подскочил вертлявый курсант с соседнего отделения:
— Хинин, ты не передумал биться? Тебя уже все ждут!
— А тебя в роли гонца послали?
