это я?
Я же теперь не так одинок, со мной Мурзик поедет.
* * *
Хорошо, что с лодкой все попроще вышло, чем одному по глухим местам идти несколько дней.
Забрал у начальника гарнизона свое добро, упаковал все в удобные для переноски тюки, использовав для этого ту же хорошо знакомую рогожу нелюдей.
Попрощался с служивыми, перед этим помянули парней, когда нашли они свое место упокоения на высоком берегу Станы. Здесь, конечно, не кресты ставят на могилах, просто две скрещенные палки, связанные по центру.
Обозначают, что место уже занято, а обладатель данного тела теперь в счастливых серых пустошах, где время течет незаметно, а удовлетворение — полное.
Ну, так примерно звучит это дело в изложении местных священников.
Сам я так и не проникся местной верой, даже особо вопрос не изучал, просто научился нехитрому жесту культа, двум касаниям «сердце-лоб» и посещал воинский храм, когда уже мое постоянное отсутствие могло броситься в глаза.
Военные здесь народ не сильно религиозный, ибо и так за правое дело жизни кладут, а вот все остальное население очень даже верующее.
Им то еще попадание в пустоши забвения заслужить нужно тяжелым долгим трудом, еще полным послушанием хозяевам своим, дворянам и священникам. Очень такая удобная религия для правящего класса в этих землях.
Ну и хорошо, что так, меньше плохих дел совершится вокруг. Ведь и наказание за них тяжелое очень, а здешняя высшая мера наказания всех сразу в дрожь бросает.
Отплыли на следующее утро, рыбаки умело используют местный косой парус, лавируют по всей ширине реки галсами, так что грести не так часто приходится.
Была у меня мысль, чтобы Мурзика здесь оставить, видя, как обслуга кухонная к нему привязалась, однако, кот немедленно забрался в свой ящик, как только я его позвал.
Ну, и у меня на душе радостнее стало, что есть тут мой настоящий товарищ, которого не сманить сытной кормежкой, полными мисками требухи и теплом от печи.
Ящик я проложил тканью трофейной, чтобы помягче стало коту лежать и отнес его на лодку. Набралось у меня два тюка трофеев, еще в мешке инструменты выпирают, во втором запас еды с кухни закупленный и жареная рыба на сегодняшний обед.
Еще я попросил рыбаков причалить к берегу, пришлось мы спустится на километр от крепости, быстро выкопал там припрятанное добро. Парни все поняли, искоса посмотрели на новый сверток и оттолкнулись от берега.
Ну, они простые рыбаки, я же по виду — матерый вояка и убивец страшных звероящеров, поэтому, если и появились у них какие мысли насчет моего добра, они их при себе благоразумно оставили. И правильно сделали, если я их на дно отправлю или покалечу, мое слово против их гораздо весомее будет.
Переставили парус, налегли на весла и через десять минут прошли мимо крепости снова, еще раз поприветствовав дозорных на стенах.
Через еще один день прошли мимо первой разрушенной орками крепости, ее в этом году восстанавливать имперские чиновники не собираются. Там отдал рыбакам первый золотой, как уговорено, за половину пройденного пути.
Встаем на ночлег ближе к вечеру, когда меняется ветер опускаем парус и выгребаем на ручной тяге против течения. Вот так погребешь пол часа по очереди и уже хочется отдохнуть, вытянуться нормально на берегу, подложив под спину плащ.
Мурзику путешествие нравится, лопает рыбы сколько влезет, парни бросают прямо на ходу вдоль берега небольшой невод и всегда что-то вытаскивают на уху и жареху.
Лежит себе на носу лодки, дремлет после каждого обжорства и уже весит на пару кило побольше. Видно, что такая жизнь и долгожданный хозяин рядом настрадавшегося котика очень даже радуют.
Еще два дня на воде и показалась пристань городка Патринил, где я собираюсь остановиться на один день, что-то продать из барахла и найти попутку до большого города Кворума.
Рыбаки помогли мне донести тюки и мешки до хорошего постоялого двора на центральной площади и оставили все в отдельном номере.
Выдал парням оставшийся золотой и добавил еще шесть серебра, типа, чаевые на половину золотой монеты. Даже достал из тюка хороший нож и тоже подарил за беспроблемную дорогу.
Рыбаки остались очень довольные, долго и искренне благодарили, потом побежали ловить вечерний ветер. По течению всяко лучше спускаться домой, за пару дней доберутся.
— Сколько номер стоит, уважаемый? — обратился я к трактирщику, достав из-за пазухи свою бирку.
Глаза у хозяина постоялого двора и трактира при нем забегали, однако, нарываться на грубость он не стал:
— Уважаемому воину — всего одну серебряную монету.
Это он прямо в себе жадность задушил, видя, как суровый и заслуженный воин высокого роста с широкими плечами пристально смотрит ему в глаза.
А рядом в ящике зверь невиданный активно принюхивается к запахам с кухни. Пахнет очень неплохо мясной подливой и свежим хлебом.
Да, я именно такой, как будто двенадцать лет около Дикого поля оттрубил, так и должен выглядеть. Смотреть тяжелым взглядом убийцы хреновой кучи страшных звероящеров и ихней кошмарной скотины.
Не будь к ночи они упомянуты, исчадия темные!
Впрочем, здесь цены не должны оказаться особо высокими, это тебе не Датум, где дешевле чем за три серебра отдельный номер не найдешь.
Это глубокая провинция около границы с Диким полем и Вольными баронствами, полная жопа мира по местным понятиям. Поэтому и цены должны оказаться очень невысокими. Если есть здесь бывшие служивые в отставке, скоро они появятся в трактире, узнав о том, что их брат остановился тут же.
Поговорить, послушать, что в мире творится, общих знакомых найти.
Им так уши не зальешь своей внешностью, только, я врать и не собираюсь, очень такое дело здесь не уважаемо, а проверить старым служакам мой реальный послужной список труда не составит.
Заказал себе ужин солидный и еще воды погреть, закрыл номер на ключ, оставив Мурзика в нем и пошел прогуляться по городку из одной площади и двух улиц.
Насчет транспорта попутного спросил хозяина, он посоветовал около еще одного постоялого двора посмотреть.
— У меня никто не едет в ту сторону, ваша милость, — даже польстил мне, назвал дворянским титулом, как благородного.
— Да, глухомань. Но, и здесь люди живут, — заметил, разглядывая справные дома из дерева и второй постоялый двор на окраине городка.
Тот подешевле и поэтому улица перед низким, широким домом занята шестью подводами с каким-то грузом, пока без запряженных лошадей. На ночь, конечно, никто по местным глухим лесам не поедет приключений себе на
