Вы же из этих…
Развить мысль помешала секретарша.
— Молодые люди! — строго произнесла она, и барышень будто ветром сдуло.
Миша умолк, но я и так понял, что именно он имел ввиду. И сам на зачёте по техникам связи обратил внимание, как легко и непринуждённо справились с заданиями сёстры. Для операторов восьмого витка диапазон возможностей в этом плане у них, по словам Савелия Никитича, был едва ли не уникальный.
Василь из кабинета комиссара появился, сияя, будто надраенный до блеска пятак. Маша с Максимом ещё как-то сдерживались, а он даже украдкой большой палец показал.
— Попович, заходи, — разрешила секретарша, ну а мне вновь пришлось ждать у моря погоды.
Судя по реакции Бори, разговор мог повернуться так и эдак, поэтому буквально места себе не находил, не знал, что и думать.
То, что меня оставили напоследок, — это хороший знак или вовсе даже наоборот? Вот уж действительно вопрос из вопросов!
Миша Попович появился минут через десять — довольный, но и только, как если бы получил именно то, на что и рассчитывал. Тогда уж в кабинет комиссара пригласили и меня. Зашёл и сразу углядел на столе собственное личное дело — весьма пухлое, словно и не полгода прослужил, а пятилетний контракт отмотал.
— Присаживайся, — распорядился Хлоб и принялся шелестеть страницами. — Так, говоришь, курсанта Мышека не убивал? — выстрелил он вдруг вопросом, не поднимая головы.
— Не виновен, господин комиссар, — ответил я прежней весьма обтекаемой формулировкой.
— Да? — удивился хозяин кабинета и оторвался от бумаг. — А вот курсант Маленский сегодня вдруг вспомнил, что убитый поделился с ним своим планом подстеречь тебя за территорией комендатуры, дабы поговорить по душам.
Заявление это неприятно удивило, но не растерялся, легко нашёлся с ответом.
— Удивляюсь, как курсант Маленский ещё не заявил, будто всё собственными глазами видел.
Комиссар улыбнулся, покивал и постучал пальцем по бумаге.
— Вскрытие показало, что органы убитого тобой в конце августа диверсанта и внутренности курсанта Мышека повреждены аналогичным образом.
На миг прошиб холодный пот, собраться с мыслями помогло осознание того простого факта, что игра в кошки-мышки затеяна комиссаром явно неспроста. Он легко мог отдать меня под трибунал, но не отдал. А значит, есть все шансы выкрутиться и сейчас.
Я на миг задумался, потом сказал:
— Столкновение с диверсантами произошло в конце августа, а Друза ознакомил меня с материалами дела в самом начале месяца. Естественно, я заинтересовался упомянутой там возможностью применения техники открытой руки для поражения противника и начал практиковаться.
— Правильно! — скривил уголок рта Хлоб. — Вали всё на покойника, вали! — Он немного помолчал потом пробормотал: — Сослать тебя на пару с Остроухом к жандармам, что ли, от греха подальше?
Вариант был не самым плохим, но и не из лучших, и я рискнул заметить:
— И всё же настаиваю на том, что в умышленном убийстве курсанта Мышека я не повинен.
Хозяин кабинета покачал головой.
— Молодо-зелено! — заявил он, полистал моё дело и хлопнул ладонью по папке. — Ты вот лучше скажи, как получилось, что характеристика из мотовзвода у тебя положительная, а лейтенант Зимник непригодным к оперативной работе счёл? Пишет: «не проявляет инициативу, не заинтересован в результате, отсутствует коммуникабельность».
Я аж покраснел от стыда.
— Ну? И что молчишь?
— На зачёты упор делал, — выдавил я из себя через силу.
— На зачёты он упор делал! — возмутился комиссар. — А практику завалил! Только взводный штурмовиков и похвалил в итоге. Что — оживился? Думаешь, в том деле хорошо себя показал? Хрена лысого ты там показал! Володе Ельне ты бы и даром не сдался без умения незаметно перемещения операторов отслеживать! Тоже мне, ясновидец выискался!
Тут уж я счёл за благо промолчать. И поступил верно: комиссар Хлоб выпустил пар и махнул рукой.
— Бог с тобой, учись! — Он захлопнул моё личное дело и объявил: — Даю добро на второй семестр. У тебя четыре месяца. Будут успехи — отработаешь лето на Кордоне и вернёшься к обучению в сентябре. Нет — останешься в мотовзводе. Всё ясно?
— Так точно, господин комиссар! — выпалил я и вскочил со стула, но с этим поторопился.
— Занятия станешь посещать в первой половине дня, — оповестил меня Хлоб. — С трёх до семи будешь заступать на дежурство. Георгий Иванович расскажет, что и как. Зайди к нему прямо сейчас.
— Слушаюсь! — отрапортовал я и спешно покинул кабинет.
Повезло? Да ещё как!
Ни на третьем, ни на втором этажах никого из сослуживцев не увидел, заглянул в кабинет Городца, спросил:
— Разрешите, Георгий Иванович?
— Заходи! — сказал тот, поднялся навстречу и протянул руку. — Хорошо сегодня выступил. Хвалю!
Поединок с Барчуком уже казался чем-то далёким и неважным, и я поблагодарил капитана, после чего сразу выложил причину своего визита:
— Комиссар мне обучение в институте согласовал!
— В курсе, — подтвердил Георгий Иванович, вернулся за стол и передвинул стопку каких-то бумаг. — Ставь автографы!
Я опустился на стул, откинул крышку медной чернильницы и макнул в неё перьевую ручку, попутно изучил содержимое верхнего листа. Это оказался приказ о нашем выпуске — расписался за ознакомление с ним, а потом и с направлением на очное обучение в РИИФС. Заминка вышла с учебным планом, в котором оказалось множество совершенно ненужных мне дисциплин.
— Риторика? Логика? Экономическая теория? Понимаю ещё — введение в право и криминалистика, но остальное зачем? А философия и психология? Вы серьёзно?
Капитан Городец откинулся на спинку кресла и нахмурился.
— Встань и глянь на себя в зеркало. Встань и глянь, сказал! Знаешь, что ты видишь? Видишь ты безусого юнца и мямлю, который совершенно не умеет общаться с людьми! Убивать уже научился, а где отношения наладить нужно — там плывёшь. И с логическим мышлением у тебя тоже огромные проблемы!
Я отвернулся от зеркала и раздражённо засопел, вспомнив данную лейтенантом Зимником характеристику, но спорить не стал, только сказал:
— Тут из спецпредметов только Общая теория сверхэнергии. О составлении энергетических конструкций вообще ничего нет!
— Окстись, Петя! Кто же на первом курсе энергетические конструкции изучает? — осадил меня Георгий Иванович. — А спецпредметами тебя обеспечим, не сомневайся даже.
— Это как? — насторожился я.
— Следующий лист глянь, — распорядился капитан.
Я так и поступил и не поверил собственным глазам, поскольку в приказе говорилось о моём зачислении слушателем на курсы младшего начальствующего состава от контрольно-ревизионного дивизиона.
— А чему ты удивляешься? Обещали тебя к делу пристроить, если зачёты сдашь? Обещали. Мы слов на ветер не бросаем. Получи и распишись!
Но всё же ставить подпись я повременил.
— А как с институтом совмещать?
— Заниматься будешь по вторникам, четвергам и субботам с трёх
