На улице — ни под забором, ни в каком другом месте — тела не было. И вообще ничего не было, кроме кровавых пятен, вытянувшихся в цепочку и ведущих куда-то за магазин «Продукты». Тоже, кстати, Матвея Червонцева предприятие. Увидел, как шевельнулась за штакетником тень, упал на живот, прямо так, с разбегу, не хоронясь, приложился к оружию. Огонь мы открыли одновременно. Очередь прошла надо мной — он не успел прицел поправить, а мои пули пробили доски, спугнув стрелка. Я хорошо разглядел, как тот кривобоко побежал к магазину. Выстрелил в него еще пару раз, сменил магазин, подскочил и рывком добежал до крыльца, тяжко дыша.
Так, теперь дом между нами. Куда теперь? Откуда его брать? Лево-право? А, хрен с ним, влево, для разнообразия хотя бы…
За углом никого, за следующим углом опять никого. Гадство, мать его, Паша, сцуко, урою, тварь! Опять куда-то сдернул… ага. Вон кровища-то, перевязаться не успеваем? А льет хорошо, сейчас я до тебя доберусь… или ты до меня.
Во двор не полез: цепочка следов шла в сторону следующего двора, вдоль переулка. Он опять через забор, а ведь силы теряются. А с силами не только скорость, но и меткость заодно. Нет, достану, достану и за ноздри притащу обратно, туда, где с тобой беседовать будут с помощью телефона полевого. Я тебя, Паша, слишком не люблю, для того чтобы потерять. Я с тобой, козлом, хлеб ел, за жизнь говорил, а ты вот кем оказался. Нет, не уйдешь, я обещаю…
У углового столба, что обозначал границу двух дворов, присел, вгляделся. А вот он, идет-качается, от меня… решил опять маршрут сменить…
Вздохнув, положил карабин на штакетник. Прицелился. Ноги, мне ноги нужны… вот так… хорошо…
Грохнуло раз, второй, на третий силуэт человека дернулся и завалился в снег, боком, неуклюже, кажется, даже заорал, но я не уверен — может, и нет. Теперь уже я через забор, рывком, как можно быстрее… а ножки-то подгибаются у самого — и от усталости, и со страху… я ведь чуть в штаны не накидал… и еще ни хрена не закончилось.
Не вижу я его, он за какие-то доски свалился. Может, без чувств, а может, уже в меня целится. Опять «пирог», только колени повыше поднимаю, чтобы вновь за какое-нибудь ведро не зацепиться. А слышу ведь что-то, слышу… стонет? Ну и стони, стони, пока стонешь — меня плохо слышишь.
Паша выронил автомат, когда падал, — тот отлетел далеко в снег и зарылся. А в руке у него был кольт, маслянисто поблескивающий воронеными боками в скудном свете. Он успел его достать, но развернуть в мою сторону времени не хватило — я держал его на мушке и мог превратить в решето в любую секунду. Еще разглядел ранения — в первый раз я попал не в ноги, а куда-то ему в бок, светлая короткая дубленка была перепачкана кровью. А вот второе ранение было в ногу — прямо над коленом виднелось огромное выходное отверстие, из которого потоком лилась кровь. Тяжкая рана, от такой и сдохнуть можно, надо будет жгут накладывать.
— Ну чего тебе от меня надо, а? Вов, что я тебе сделал? — вдруг неожиданно сказал Паша. — Отстал бы ты, а? Чисто по-дружески.
Я как-то даже не думал, что он меня узнал. Странно. А может, и не странно — это у меня сейчас адреналина в крови столько, что соображаю с трудом.
— Ты ствол сперва брось, — сказал лишь ему. — А потом поговорим.
— Сначала ты скажи.
Голос у него был слабый и тихий, с хрипом.
— Паша, пистолет на снег, потом все скажу.
— Да и хрен с тобой, не говори, — криво осклабился он и направил на меня свой кольт.
Я не выстрелил — не смог. И не «по дружбе», а потому что мне он нужен был живым, край как нужен, поэтому просто нырком ушел за кучу досок, успев подумать о том, что я идиот: если у него остались гранаты, то мне хана. Но граната не прилетела — треснул одинокий выстрел, и все.
— Твою мать, — сказал я, поднимаясь на ноги.
Я догадался. Пусть и осторожно, но уже спокойно обошел доски и уставился на труп. Он сунул пистолет себе в рот и нажал спуск. Мозги черным венцом выбросило на снег, говорить было не с кем.
— Чего же ты так испугался, а? — спросил я у мертвеца. — Теперь выходит, что я за тобой впустую столько гонялся. Козел ты, Паша, жил сволочью и сдох как этот самый… тьфу!
Так, ладно, а в карманах-то у тебя что? И сумка брезентовая на боку болтается, вроде моей. Вот и поглядим.
Автомат, кольт сорок пятого в отличной кобуре, нож хороший… но это все фигня, мне не до трофеев… хотя и возьму, не бросать же. Так, в сумке… записная книжка — сразу ко мне в карман. Деньги, купоны из Углегорска и сальцевские… а ведь до хрена, тут тысячи и тысячи, куча денег: Паша все же доходец имел и все свои сбережения, видать, собрал, когда на крыло встал. Ничего, мы с Федькой им тоже применение найдем. Так, книжка какая-то… карта области, с пометками. Это уже может быть что-то!
Все, не хрен тут копаться, потом разберусь, не спеша и без лишних глаз. Распихал все содержимое его сумки по карманам, оставив завернутые в бумагу бутерброды и теплые рукавицы, которые сперва тщательно проверил. Вот так, больше ничего здесь не было, так он и бежал. А теперь — своих искать.
Вышел на улицу, потопал в сторону гостиницы. И прямо у поворота наткнулся на испуганного Федьку.
— Живой? — Он на меня чуть не вихрем налетел. — Блин, я испугался, там кровь на улице и гильзы везде.
— Это Паши кровь, — ответил я уныло.
— Убил?
— Если бы, — махнул я рукой. — Почти взял — так он застрелился, урод.
— Застрелился? — чуть с подозрением переспросил Федька.
— Федь, ну а ты как думаешь? Я его убивать бы стал? Нам теперь облом по всем статьям.
— Верно, — кивнул он и вытащил из кармана портсигар. — Полный облом?
— Не знаю, взял какие-то записи, — похлопал я по карману.
Федька извлек из портсигара папиросу, постучал ее мундштуком по серебряной крышке, затем смял его в пальцах и прикурил. Запах горящего фосфора от спички пробился через морозный воздух, затем его сменила вонь табака.
— Пошли обратно, что ли, — ткнул я стволом подобранного автомата в сторону гостиницы. — Как там у них?
— Да я не выяснил толком. Раненые есть, точно. Я тебя искать побежал, просто сначала не в ту сторону кинулся.
— Ладно, сейчас все выясним. Водка есть?
Федька кивнул и вытащил из кармана плоскую изогнутую фляжку, протянул мне, отвинтив колпачок. Я сделал два больших глотка, поморщился, потом просто подхватил из сугроба пригоршню снега и закинул в рот, типа закуска.
— Отпустило? — спросил Федор.
— Отпустит, куда денется.
А пока что меня потряхивало малость.
У гостиницы было полно народу. Подъехали две милицейские машины, подкатил еще «скаут» с разведкой, и комендачей прибавилось. Шумели, суетились, какой-то мужик с бородкой, в белом полушубке и с милицейской повязкой на рукаве пытался качать права, но его никто не слушал, а когда он совсем надоел, какой-то комендач просто послал его куда подальше, пообещав в случае отказа задержать и посадить в подвал.
