Тот тоже был в белом халате и смотрел на «пациента» с плохо скрываемой брезгливостью. Держался он прямо, засунув длинные руки в карманы халата, взгляд его был холоден и остр.
– Организм крепкий, серию должен выдержать, – сообщил доктор Чико.
Только сейчас Бука заметил небольшой медицинский столик на колесиках, на котором, поверх ослепительно белой ткани были аккуратно разложены свергающие под люминесцентными лампами хирургические инструменты. Один их вид вселял больше страха, чем все мутанты Зоны, вместе взятые. Теперь на тело навалилось ватное оцепенение, будто кто-то разом высосал из него все силы и волю.
Доктор Бах поглядел на монитор, неторопливо подвигал «мышкой», увеличивая изображение. Нахмурился, сказал с сомнением:
– Думаешь, начать с надреза? Может, сначала зондирование?
– Давай посмотрим, как ОНО будет реагировать на напряжение, – предложил доктор Чико, демонстрируя приличных размеров контактные зажимы, вроде автомобильных аккумуляторных «крокодилов». От каждого из зажимов тянулись довольно толстые провода – красный и синий.
– Пожалуй, – согласился доктор Бах. – Сделаем вот как…
Началась серьезная беседа. Оба сыпали незнакомой Буке терминологией, и казалось, что на высокие, недоступные простому смертному темы общаются два обыкновенных научных сотрудника, а не парочка примазавшихся к науке садистов. Отчего-то даже не вид сверкающих, отточенных и стерильных инструментов, не зловещие зажимы, а именно этот деловой разговор показался Буке особенно страшным. Потому что именно в этот момент он почувствовал свою полную беспомощность, даже обреченность – совершенно незнакомые ранее чувства. Он многое отдал бы, чтобы никогда в жизни не познать их. Но все уже происходило, и время будто бы остановилось, растягивая в бесконечность минуты ожидания неизбежного. Хотелось кричать, звать на помощь – но не было сил, впрочем, как и не было смысла в таких криках. Да и не стоило доставлять еще больше удовольствия этим самодовольным мерзавцам, возомнившим себя серьезными учеными. Было лишь досадно и горько от того, что свойство растягиваться в бесконечность имеют лишь самые гадостные моменты, а отнюдь не моменты счастья.
Последняя мысль немного отвлекла от концентрации на собственном страхе: его захлестнула тревога за Нику. Он не видел ее поблизости с того момента, как потерял сознание. Наверное, это хорошо, что она не увидит его в этот момент. Наверное…
Острая боль пронзила запястье: Доктор Чико делал надрезы скальпелем, снимая лоскут кожи – чтобы та не мешала электропроводимости. Ощущая обнаженным мясом впившиеся зубцы контактов, Бука прекрасно понимал, что эта боль – ничто по сравнению с тем, что еще предстоит. Сердце билось, как зажатая в кулаке птица, а этот монстр в белом халате улыбался, словно подпитываемый страхом своей «подопытной крысы».
– Сейчас мы пустим ток, – сказал он, смакуя каждое слово. – На мониторе будет видно, как отреагирует на напряжение это образование у тебя внутри. Ты тоже можешь наблюдать за экраном – это интересно. Хочешь, я увеличу изображение?
Бука тяжело дышал и скрипел зубами, по его лбу стекали тонкие струйки пота. Доктор Бах опустил на кронштейне цилиндр сканера, остановил его на уровне груди подопытного. Щелкнул каким-то выключателем, и статичная картинка сменилась на мониторе менее четким, но живым, меняющимся, хотя и призрачным, полупрозрачным изображением. Буке показалось даже, что он видит свое собственное, бешено бьющееся сердце.
– Давай, – с нетерпением сказал доктор Чико, – Начнем с двенадцати вольт, пожалуй…
Доктор Бах медленно повернул черный регулятор на плоской вертикальной панели. Что-то низко и грозно загудело. И тут же тело свело болезненной судорогой.
– Ага! – глядя на монитор, удовлетворенно сказал доктор Бах. – Видишь – пошла реакция…
Как ни болезненно было ощущение, Бука, все же, краем глаза увидел, как на мониторе ярким мерцающим шаром разгорелось то, что на прежней картинке выглядело бледным, едва различимым пятном. Этот крохотный шарик теперь искрился, переливаясь радужными разводами, и, казалось, ему нет ни малейшего дела до ощущений организма, в котором он столь уютно расположился. Стон, казалось, сам вырвался изо рта жертвы.
– Увеличивай помалу, – жадно вглядываясь в экран и рефлекторно облизывая губы, потребовал доктор Бах. – Посмотрим на динамику…
То, что эти двое именовали «динамикой» во всем теле отозвалось страшной, невыносимой болью. Тело скрючило, мышцы напряглись, готовые лопнуть от запредельной нагрузки. Дышать стало невозможно и, казалось, глазные яблоки готовы выпрыгнуть наружу в кровавых брызгах…
Радужный шарик на экране превратился в яркую звезду, от которой по всему телу разбегались тончайшие, ветвящиеся «лучи». В глубине тела зародился отчаянный, нечеловеческий вопль – но из горла вырвался лишь хрип, да поползла изо рта густая кровавая пена…
– Ага, ага! – восторженно восклицал доктор Бах, колотя ногтем по стеклу монитора. – Нет, ты видел?! Все-таки, я был прав: это эмбрион электры! Понимаешь теперь, зачем эти нитевидные разряды? Видел, какое сопряжение с нервной системой? А ты говоришь – «нефизиологично»!
– Артериальное давление растет, – глядя на монитор физиологических показателей, озабоченно сообщил доктор Чико. – Пульс зашкаливает. Как бы не подох раньше времени…
– Ладно, сделаем паузу, – нехотя сказал доктор Бах, возвращая регулятор напряжения в первоначальное положение. Клацнул клавишей – и из принтера полезла новая лента распечатки. – Займемся пока коллегой. Смотри он, как сладко дремлет – даже будить неловко…
Оба негромко рассмеялись, уходя за пределы поля зрения. Бука продолжал лежать, выпученными глазами неподвижно пялясь в потолок, все еще не отойдя от первого «эксперимента». Голова работала с трудом, и даже думать не хотелось о том, что же будет дальше.
Лишь какой-то странный голос доносился издалека – такой знакомый и одновременно бесконечно чужой. Бука никак не мог понять – чудится ли ему этот голос, или же он реален? Он застонал, замотал головой, в бессилии прогнать от себя это навязчивое, словно бред, нашептыванье, намекающее на приближающееся безумие.
«Не бойся… – вкрадчиво шептал голос. – Не бойся ничего…»
«Кто ты?» – мысленно спросил Бука.
И тут же услышал в ответ:
«Просто не бойся. Они больше не причинят тебе боль…»
Голос стал глуше, отдалился, будто радиопередача, забитая помехами. Как ни напрягал Бука слух, этот шепот больше не повторился. Зато стали слышны голоса где-то в стороне:
– …или же сразу вскрыть ему черепную коробку? Можно сделать срезы тканей с разных отделов мозга и провести гистологию, как и планировали?
