– Спасибо! И сам как-нибудь разберусь.
Горец раздумывает какое-то время. Потом поднимает голову.
– По праву ли ты занимаешь это место? Признан ли королем?
На этот вопрос ему отвечает барон.
– Милорд Сандр сразил прежнего графа в честном поединке. Это произошло согласно всем нашим законам. Королю это может нравиться или не нравиться, но повлиять на существующее положение вещей он не может.
– Так, – кивает князь. – Я понял. Понимаешь ли, – обращается он ко мне, – что своим решением ты можешь вызвать войну?
– Понимаю. Но не понимаю ее причины.
– Люди, которые работают на Одноглазого, остаются без работы. Что они будут есть? И что будут есть их семьи?
– Пусть они вырвут с корнем красные цветы и посадят овес. Насколько я знаю, раньше вы как-то обходились и без них.
– Выживут не все. Их смерть будет лежать на твоей совести.
– С какого бодуна? Это не мои подданные. Забота об их жизни и благосостоянии – обязанность их князя.
– А что будет с людьми, которых мы привозили? Дашь ли ты денег за то, чтобы они остались живы?
– Не дам.
Горцы шушукаются. Столь полного и безусловного облома их посольство явно не ожидало. После недолгих переговоров вперед снова выступает Генер.
– Ты сам виноват. Я пробовал тебя убедить, уговорить – все бесполезно. Твой слуга сам подсказал мне выход – я вызываю тебя на поединок! И по вашим законам займу это место.
За моей спиной возмущенно сопит барон. Поворачиваюсь к нему.
– Не волнуйтесь, Лэн. Что с него взять? Нормальных доводов и аргументов эти люди не приемлют.
Встаю с кресла и спускаюсь вниз навстречу горцу. Его соратники уже отошли назад, освободив нам место.
– Ну, что, князь? Готов ли ты драться?
– Здесь?
– А чем не нравится это место? Занять его после моей смерти ты хочешь, а драться здесь желания нет?
– Мы не сражаемся пешими.
– А вот тут уже сам виноват! Надо было думать, когда вызов бросать! Ты вправе его бросить, а вот как будем сражаться – это уж мне решать. Так что драться будем здесь. Тем оружием, которое у нас при себе имеется. Не нравится – признавай себя побежденным! Сразу оговорюсь: ехать к вам в горы и вешать себе на шею твои полторы тысячи головорезов я не собираюсь. У меня и здесь забот хватает.
Горец долго не раздумывает. Резкое движение – и он выхватывает свой меч. Действительно, здоровый дядька. Он держит его одной рукой. Чуть напряг бицепс, крутанул – сверкающее лезвие с глухим гулом описывает круг в воздухе. Так, парень крепкий. Интересно, как долго он может вертеть в воздухе эту хреновину? Делаю шаг вбок. За моей спиной слышу топот ног: мои соратники освобождают место для схватки. Князь перекидывает меч из руки в руку. Улыбается. Для него уже все ясно. Рунный клинок по своим размерам значительно уступает его мечу. Надо полагать, все его выкрутасы относительно конного поединка были просто дымовой завесой. Он и пеший со своим мечом управляется будь здоров. Так что, вызвав меня на поединок именно сейчас, он наверняка учел эту возможность. Своим длинным клинком горец может нашинковать меня в мелкую полоску, не приближаясь на дистанцию, где его можно достать моим оружием. Судя по довольным ухмылкам на мордах его сотоварищей, они приняли деятельное участие в данной затее. Небось, кто-то из них и подсказал. Ну, что ж, дорогие товарищи, тем сильнее для вас будет облом.
Князь взмахивает мечом – это уже боевой выпад. Плавным движением ухожу вбок и выдергиваю свой клинок. По сравнению с мечом горца мое оружие смотрится совершенно бледно и абсолютно неубедительно. В их глазах я сейчас выгляжу полнейшим дилетантом. Некоторые, надо полагать, особо жадные, члены посольства уже начинают шарить глазами по сторонам. Добычу себе приглядываете? Напрасно…
Генер продолжает наступать. Его оружие описывает в воздухе сверкающие круги, проносясь в опасной близости от моей головы. Тактика у него простая – пользуясь преимуществом в длине оружия, загнать меня в угол и уже там прикончить с безопасной дистанции. Продолжаю отступать, уклоняясь от особо опасных выпадов. Пару раз пробую сбить его клинок вбок, подставляя свое оружие плоской стороной. Но здесь тот фокус, что я проделал некогда с Вилемом, явно не прокатывает. Скорость вращения меча существенно выше, чем у топора трактирщика. Да и как боец горец явно его превосходит. Он внимателен и осторожен. Увидев мои попытки, хмыкает и откуда-то из-за спины выдергивает длинный кинжал. Теперь у него оружие в двух руках. И он сразу же дает мне понять, что взял его не вчера. Длинный выпад с левой руки только пару сантиметров не доходит до моего бока – я успеваю увернуться. Слышу, как сзади одобрительно крякает Лексли – его школа!
Князь хмурится. Меч все-таки достаточно тяжел, и крутить его в одной руке – небольшое удовольствие даже для такого здоровяка. Видимо, он принял решение заканчивать эту комедию. На публике он уже покрасовался, свою славу обалденно крутого бойца, в принципе, подтвердил. Теперь пора делить награбленное. Благо что препятствие в моем лице он всерьез не воспринимает.
Резкий выпад мечом! Пригибаюсь, и над моей головой словно пролетает тяжелый снаряд. Волосы на голове шевелятся.
Ответный взмах – и князя ощутимо дергает вбок. Добрая половина его клинка с воем улетает в сторону соратников горца. Похоже, кому-то досталось, один из них с руганью отпрыгивает в сторону.
Горец озадачен. Он уже привык к весу своего оружия. И то, что оно вдруг уменьшилось как в длине, так и в весе, его немало удивляет. На секунду князь останавливает свои рукомашества и отскакивает назад. Осматривает кончик меча. Он аккуратно срезан наискось.
– Ну, что? – ехидно спрашиваю его. – А ты думал, что тут самый крутой?
Я совершенно сознательно давлю на его психику и говорю так, чтобы это слышали его сопровождающие. Чего-чего, а длительная война с горцами мне на хрен не уперлась. Поэтому я и пытаюсь вбить в их головы мысль о том, что воевать с нами – не самый лучший способ самоубийства. Пусть сроют свои маковые плантации и живут как обычные люди. Именно из-за того я и отдал барону приказ относительно раненых. Эти ребятишки должны сразу понять, что никаких шансов выиграть войну у них нет. И никогда не будет. Мало кто полезет в бой, понимая то, что его обязательно убьют. Каждый надеется на то, что максимум неприятностей – это ранение. И существовавшая до сей поры практика войны это подтверждала. Но мне войны не нужны. Тем более, с горцами, интереса к которым ни у кого из нас нет. Поэтому я и стараюсь отбить у них любую охоту к походам на наши земли. Каждый из них должен четко понимать: поднял оружие – покойник! Между собой пусть живут, как хотят. Но здесь – наша страна. И переносить сюда ихние законы никто из нас не собирается.
