Хотя имя кандидата на тот свет и не было произнесено вслух, но все прекрасно поняли о ком именно идет речь и поглядели на Блюмера.
— Старик еще жив, — как бы не соглашаясь с Нестеровым, сообщил Мурат.
— Надолго ли? — горестно протянул милиционер.
— Он нас закрыл, — неожиданно подала голос Лиза. — Собой закрыл. Спас.
— Геройский оказался мужик, — в голосе прапорщика ВДВ послышались хищные нотки. — А ты его приговорил, сука!
Вслед за этим возгласом послышался звук резкого хлесткого удара. Блюмер отрывисто охнул и осел на пол.
— Прапорщик, отставить! — вскричал я и практически наугад протаранил плечом пространство рядом с местом башенного стрелка. «302-ой» был для меня домом и ориентироваться я здесь мог даже с завязанными глазами.
Клюев отлетел в сторону и стукнулся о дверь. На этот удар тут же прореагировали снаружи. По бронированным створкам неистово заскребли десятки когтистых лап.
— Хватит! — поддержал меня Загребельный. — Саша, ну ты, блин, башкой или жопой думаешь?
— А что, самое время для воспитательных мероприятий, — прорычал взявший себя в руки Клюев. — Другой возможности может и не представится.
Прапорщик знал что говорил. БТР начал раскачиваться. Сперва плавно, едва ощутимо, а затем все сильнее и сильнее, с каким-то, я бы даже сказал, неистовством.
— Это как же они...? — недоуменно прошептал Соколовский. — Ведь четырнадцать тонн почти!
— Упырей то снаружи стони, — проревел Леший, цепляясь за спинку водительского сидения.
— К тому же амортизаторы у нас не держат. Так что качели, а не машина. Завалят к чертям собачьим! — с этим криком я кинулся к Лизе.
Перспектива оказаться вверх колесами как-то сразу всем не понравилась. Всколупнуть они нас все равно не всколупнут, да только это уже будет без разницы. Когда упыри, не солоно хлебавши, заползут к себе под землю, мы не сможем отсюда убраться, а значит останемся в полной и безраздельной власти призраков. А они придут, обязательно придут. Эти твари людей словно нутром чуют.
Внутри бронетранспортера все ходило ходуном, скрежетало и громыхало. Вцепившись в скобы, кронштейны и сиденья, мы сами едва удерживались, чтобы не присоединиться к катавшимся по полу инструментам, ящикам и цинкам. Каждый новый толчок мог стать последним, тем самым, после которого низ станет верхом, а пол потолком.
— Отогнать! Их надо отогнать! — прокричал Загребельный. — Это наш единственный шанс.
— Гранатой! — нашелся Соколовский. — Через люк! Приоткрыть и кинуть!
— Давай! — Леший согласился. — Мурат, с твоей стороны. Похоже, эти твари как раз там.
— Эй, кто там рядом, всем страховать! — приказал капитан.
— Блюмер, вставай! — я подтолкнул ногой распластавшегося на полу аспиранта. — Помогать будешь!
Когда мы с Сергеем добрались до люка, там уже все было готово. Мурат держал в руке «лимонку», Клюев готовился открыть засов, Нестеров, подняв к потолку ствол «Калаша», намеревался угостить сталью каждого, кто надумает сунуться к нам в гости. В принципе, если все пойдет гладко, они вполне могли справиться и без нас. Вот именно, если гладко! Только вот в последнее время нам с этим делом что-то не везет.
Новый, пожалуй, самый сильный из доставшихся на нашу долю толчков, едва не стал тем самым, фатальным. Я почувствовал, как машина встала на три колеса, секунду на них побалансировала, но затем, слава богу, рухнула назад, в свое обычное нормальное положение.
— Давайте! Быстрее! — одновременно завопили Леший и Соколовский.
Голоса офицеров еще гремели под бронированным потолком, а на смену им уже пришел лязг отпираемого засова.
Едва между ободом люка и резиновой прокладкой на крышке сверкнула тоненькая, словно лезвие стилета, щель, как бронедверцу рвануло вверх. Клюеву пришлось буквально повиснуть на ней, и только этим он смог приостановить это движение. Именно приостановить, ибо возможности противостоять неведомой силе, которая будто подъемным краном тянула крышку вверх, у десантника просто не было.
— По-мо-гай-те! — прапорщик стонал от перенапряжения.
Первый, кто бросился ему на помощь, был Мурат. В правой руке Ертаева все еще продолжала оставаться взведенная граната, но левой он цепко ухватился за рукоять на люке, аккурат рядом с ладонями Клюева.
Дверца приостановила свое движение, однако на этот момент щель между ее краем и ободом составила уже несколько сантиметров. Этого было вполне достаточно, чтобы упыри начали просачиваться внутрь. Я с ужасом заметил, как сквозь образовавшийся зазор продавливается серая, поблескивающая слизью масса.
Именно в этот момент на помощь двум своим товарищам пришел Нестеров. Милиционер накрыл ладонями пальцы Клюева, и все вместе они захлопнули крышку.
Хорошо, что возле люка оказался именно Нестеров, — пронеслось у меня в голове. — Окажись там я или кто другой могли ведь и не осилить!
Похожий на прокисшее тесто кусок стек с края люка и шлепнулся на пол. Отрезанный от тела упыря, он несколько раз дернулся, но был тут же растоптан подошвами ботинок.
Победа! Теперь лишь оставалось просто запереть люк. Просто? Вышло все не так уж и просто. Вот именно этой мелочи мы как раз и не успели сделать. Крышку вновь рвануло вверх. На сей раз с такой страшной силой, что всех, кто ее удерживал, буквально оторвало от пола, и они повисли в воздухе, как связка нанизанной на леску плотвы. Люк распахнулся сантиметров на двадцать, и на фоне льющегося из него света тут же мелькнули серые тени.
Возможно, это стало бы нашим концом, не окажись у Ертаева гранаты. «Лимонка» мигом полетела в образовавшийся проем. Мурат будто почуял приближение опасности, и поэтому заранее отстрелил спусковую скобу. Интересно, чтобы он делал с гранатой, успей Клюев или, к примеру, Нестеров задвинуть засов? Эта мысль мелькнула у меня в голове одновременно со взрывом прогремевшим за бортом.
По броне застучали осколки. Крышка дрогнула и, поддавшись усилиям трех человек, стала закрываться.
— Налегли, мужики! — прокричал бессильный чем-либо помочь Леший.
Мужики и впрямь налегли, да только и на этот раз человеческих сил оказалось не достаточно. Движение бронированной плиты сперва замедлилось, затем она замерла, а через мгновение вновь пошла вверх.
Вот тут уж действительно всем стало жутко до усрачки. Мы исчерпали все резервы своей изобретательности, своего столь изворотливого разума. Отныне нашими действиями управляли лишь примитивные первобытные инстинкты.
— А-а-а! — с этим криком я попытался четвертым вцепиться в рукоять люка. Тщетно. Пальцы соскользнули с плотного клубка грязных, потных, измазанных в кровь человеческих рук.
