Нанятый проводник, сидевший рядом на лавке и до последней фразы одобрительно кивавший головой, внезапно скис, и аппетит у него пропал. Витек встал из-за стола и как бы в пустоту заявил:
– Пойду лошадей проверю, а то подсунут, каких ни попадя, а потом отвечай…
А старик, склонившись к моему уху, продолжал:
– Ты смотри там, одно дело разбойники, с ними справиться можно, а в крайнем случае, договоришься. – Изя оглянулся по сторонам и, убедившись, что к нашему разговору никто не прислушивается, продолжил: – Не принимай меня за сумасшедшего, на дороге нечистая сила завелась. – Я недоверчиво посмотрел на Изю. А тот убеждал: – Точно говорю, уже три небольших обоза, как сквозь землю провалились. А два дня назад возчики привезли одного своего товарища из пропавшего обоза. Подобрали, он по тракту полз, весь в порезах и с катушек съехал окончательно. Твердит только про какой-то трактир на дороге и сиреневый туман. А какой трактир? До самых Родников никакого трактира нет, сплошная мистика получается.
* * *
Наконец, после полудня мы выехали, хмельной Изя, стоя у ворот, перекрестил нас на дорожку, проводник искоса поглядывал на меня (наверное, помнил скрытую угрозу, озвученную Изей, и теперь размышлял, а не продешевил ли он, нанявшись за мешок соли).
Первым серьезным поселением на тракте после Ярмарки было крупное село Родники, там Юрина сестра была замужем за местным старостой, и мы вполне рассчитывали на дружеский прием. Но до села нужно еще было добраться… И точно сглазил, проехали-прошли всего верст тридцать, а тут вот пожалуйте бриться – посреди дороги рожи, на которых написана альтернатива – жизнь или кошелек? И ухмыляются еще, падлы, на первый взгляд их раза в два больше, чем нас, иначе не лыбились бы. Между тем на землю опускался вечер и начинать боевые действия в темноте с незнакомым противником вот так, без разведки, очень не хотелось. Пока я раздумывал, мои приятели стали действовать без моей команды. Я мельком увидел, что Митька и Щербатый слаженно скатились в кювет по обеим сторонам дороги, разбойники еще рта раскрыть не успели, а в глаз переговорщику с передней телеги глядел заряженный гранатомет. Противники замешкались, а ко мне подскочил наш проводник и, горячо глотая слова, зашептал:
– Это банда Ваньки Черного, у нас, возчиков, с ним договоренность, на обратном пути двадцатую часть товара отдаем, он и доволен. Поэтому сразу стрелять не начали, думали возчики.
– Эй, кто из вас главный, – раздался спереди слегка дрожащий голос.
– Ну я, – спокойно выхожу вперед, а мои ребята уже успели расчехлить заправленный крупнокалиберный пулемет и направили его в сторону придорожного леса.
– Так ты не возчик, ну плати тогда сразу – вон с той телеги все снимай и пулеметик с той образиной (он явно имел в виду гранатомет) отдать придется.
Ну не наглый ли тип?
– Ладно, отдадим, но на обратном пути, тем более к возчикам я как раз и отношусь. Привет вам от старшого нашего, Мефодия Ильича, а то, что мы новые, так это действия боевые в городе были, часть возчиков побило, вот и наняли нас. Небось Витька (это я о проводнике) знаете…
Широкомордый бандит почесал «репу», взглянул на наше вооружение и нерешительно произнес:
– Это дело, так… надо у начальства спросить…
– Спрашивай, милай, гони гонца. Соберемся, обсудим, – а сам смотрю, Митька ужом в кусты, да и Щербатый, не сплоховав, исчез в сумерках. Интересно, «на понт берут» или правда вся банда здесь. Хотя вряд ли, широкомордый явно за подмогой послал. Я ждал сигнала и сместился, вроде невзначай, ближе к кювету, чтоб дать возможность для работы пулеметчику. В кустах раздалась короткая очередь, я мгновением позже положил из пистолета широкомордого прямо в переносицу. Справа застрекотал еще один автомат. Раздался ответный выстрел из дробовика, и кто-то из наших закричал. В кустах еще несколько раз пророкотал автомат, и тут очередь из пулемета снесла последних трех бандитов, пытавшихся удрать в лес… Все смолкло, только раненый Костя Рябой, держась двумя руками за задницу, выл, катаясь по пыльной дороге. Бой окончен, Митька вышел из кустов, держа в руке два автомата, а справа от дороги из канавы вылез Щербатый… В общем, положили мы всего семерых, да один вроде убежал с докладом. По словам проводника в банде Ваньки Черного было около тридцати человек, а если это так, то выходит, что дежурный дозор мы положили. Сейчас, когда совсем стемнело, я не видел смысла уезжать далеко, все равно к утру догонят, поэтому мы выбрали подходящую позицию в лесу у дороги и, не разводя костра, по очереди спали до самого утра…
Костя всю ночь стонал, хотя Петрович перевязал его и дал какой-то успокаивающий отвар.
– Жопа есть жопа, и ранения в нее могут быть даже более болезненные, чем в некоторые другие части тела, – авторитетно заявлял фельдшер.
Нам повезло, что под утро Костя все же успокоился, а может, сознание потерял, поэтому разбойники прохлестнули мимо замаскированного лагеря, не заметив нас. Двигались они по обеим сторонам дороги, посредине шел следопыт. Но мы тоже не пальцем деланные: прежде чем занять облюбованную позицию, прошли метров двести по дороге, оставляя следы а потом осторожно вернулись лесом назад, к месту засады. В банде Черного я насчитал двадцать пять человек и, когда они миновали нашу засаду, не задумываясь нажал на гашетку крупнокалиберного пулемета. Десять секунд, пятнадцать… Лента закончилась, и только тут я услышал грохот автоматов моей команды – сильная штука этот пулемет, хотя и оглушает до невозможности, зато вон всю травку и кустарник как побрил, да и никто из разбойников не шевелится. И тут я случайно, боковым зрением, заметил какое-то движение. Ветка орешника дрогнула, я откатился в сторону, пытаясь достать пистолет, а в то место, где только что лежал, в землю вонзилась автоматная очередь… И все же я успел автоматчика подстрелить из пистолета – навскидку пальнул два раза – и еще откатился, замер, напряженно всматриваясь в кусты за собой. Оттуда никого не слышно. Смотрю, Митька ползет, кусты осмотреть решил видно, я на него шикнул, а сам еще раз переместился, вдруг противник хитрит, да и сколько еще их там живых сзади? Оказалось, что больше никого не было, наши добили в овраге последних еще шевелящихся бандитов, а тот, который в меня стрелял, явно главарь был, шел последним и пытался снять самого опасного – пулеметчика. То, что я в него с ходу попал, – чистая случайность. Оружие мы собрали, хоть и плохенькое, но степнякам на продажу пойдет. А трупы прикапывать не стали, зверье подъест.
Дом у обочины
Сумерки опустились на дорогу внезапно вместе с туманом. Только что светило заходящее солнце, дул свежий ветерок, а через два удара сердца, в тот момент, когда дорога повела нас в низину, сизый густой туман надежно укрыл круп Ворона, бредущего впереди меня. Ворон тревожно заржал, звук потонул в тумане.
