— Благодарю вас, господин виконт, — я поклонился ему, — буду рад снова встретиться с вами.
— Думаю, бал по случаю дня рождения короля окажется для этого отличным местом, — снова поклон.
Когда я шёл к своему экипажу, то услышал громкий крик из толпы болельщиков:
— Виват барону Максимильяну, величайшему бойцу королевства! Виват!
Эту восторженную здравицу подхватили многие, и пока я, кланяясь и улыбаясь во все стороны, ковылял к своему экипажу, приветственные крики сопровождали меня. Я чуть было не раздулся от гордости за себя, пока не увидел шамана, который спокойно наблюдал за мной. Сразу вспомнив всё, что со мной только что произошло, я направился к нему с твёрдым намерением разобраться во всём, пусть даже и на виду у свидетелей.
Внезапно я понял, что просто иду, не хромая, да и рассечённый бок перестал саднить. Не подавая вида для окружающих, я снова стал припадать на ногу, а левую руку прижал к разрезу на доспехе. «Надо посмотреть, что произошло с ранами, почему я их не чувствую, — думал я, пока, улыбаясь и принимая поздравления, подходил к своему экипажу, — чёрт с ним, с шаманом, разберёмся дома».
Загиял встретил меня и снова закутал в плащ. Пока он помогал мне подняться в экипаж, я прошептал ему:
— Быстро посмотри, что с ранами.
Шаман аккуратно отогнул крепкую кожу доспехов, сейчас разрезанную там, где её доставала сабля виконта, и быстро достал из своих запасов длинные мотки материи, видимо, запасся заранее. Он заставил меня спустить штаны до колен и, под прикрытием плаща, принялся перевязывать бедро. Хоть всё это он делал быстро, чтобы не видели любопытствующие, которых с каждым выигранным боем возле моего экипажа собиралось всё больше, но я успел заметить, что там, где раньше были рассеченные почти до кости мышцы, сейчас имелся всего лишь неглубокий порез.
«Что же со мной творится? — я был поражён, — как вообще может рана затянутся за такой короткий срок, ведь глюк мой продолжался всего несколько секунд!».
Загиял начал расстёгивать крючки, чтобы снять с меня доспех, и мне пришлось лучше закрыться плащом, чтобы зеваки не заметили, как рана на боку заросла на глазах, могли и в колдовстве обвинить.
— Господин барон, — услышал я рядом с экипажем, когда шаман закончил перевязку и снова надевал на меня доспех. Я повернулся к говорившему и увидел своих следующих противников.
— Чем обязан, господа? — я слегка склонил голову.
— Господин барон, в связи с вашими ранениями мы хотели бы перенести наши встречи до того момента, пока вы не поправитесь, — вежливо ответил один из них.
— Нет никакой чести в том, чтобы сражаться с раненым противником, — подтвердил второй.
Я задумался. С одной стороны, усталость и ранения, а с другой — собственный престиж. Если местные дворяне будут знать, что я намерен в любом состоянии драться за свою честь, то дважды подумают, прежде чем бросать мне вызов. Да и действие зелья шамана, похоже, ещё не закончилось, я чувствовал в себе прилив сил. Поскольку пауза затягивалась, а дворяне в ожидании топтались на месте, то нужно было принять решение.
— Господа, я не привык откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, — решился я, наконец. — Я не настолько серьёзно пострадал, чтобы мои раны воспрепятствовали удовольствию скрестить с вами мечи.
Стоявшие рядом зеваки, в едином порыве выдали возглас удивления, они считали, что я буду только рад закончить серию дуэлей.
— Вы настолько в себе уверены? — один из дворян надменно скривился и приподнял бровь.
— Я уверен в том, что чем быстрее мы с этим закончим, тем быстрее я съем свой завтрак, — я улыбнулся дворянам, заслужив своей фразой их недоумённые взгляды, а также восторженные вопли толпы. Зевакам это было как одно сплошное развлечение.
— Раз вы, барон, так торопитесь умереть, извольте, — оба дворянина вежливо поклонились, — ждём вас на арене.
— Хочу предупредить, — шаман наклонился ко мне, — откат у снадобья ужасающий, лучше закончи всё быстрей.
«Вот куда запропастился этот проклятый негр? — вздохнул я, высматривая в толпе Рона. — Где его носит в то время, когда мне нужно его копьё?».
Так и не найдя нубийца, я подхватил обломок своего копья и, старательно припадая на ногу, которая не болела, заковылял на арену. Видимо, весть о том, что я согласился на продолжения дуэлей, уже облетела всех присутствующих, потому что часть экипажей и карет, начавших было разъезжаться с поля, стали поворачивать обратно.
Притворившись, что морщусь от боли в боку, я встал напротив первого противника.
— К бою! — сказал я и сделал вид, что старательно закрываю от удара раненую ногу.
Эти мои телодвижения не остались незамеченными, и когда противник принялся делать выпады, нацеленные на то, чтобы я как можно чаще двигался, я понял, что он клюнул на мою удочку. Показывая, что с каждым очередным шагом ступать на ногу всё сложнее и больнее, я отступал под его напором. В один из таких моментов, когда противник решил, что моя нога достаточно устала и я не смогу быстро отпрыгнуть, он резко сблизился и занёс оружие для удара.
Какое же удивлённое у него было лицо, когда я не только отпрыгнул от него, по- прежнему делая вид, что мне больно, но и, отбив посохом его руку с мечом, обратным движением с силой ударил его обломанной частью в горло. Бармица шлема не спасла моего соперника, сильный прямой удар хоть и не порвал её, но смял кольца и по его вытаращенным глазам и вырвавшемуся хрипу я понял, что горло повреждено. Я не успел сделать и шага, чтобы нанести добивающий удар, как противник закатил глаза и рухнул лицом вперёд. Выпавший из руки меч глухо звякнул, упав рядом с хозяином на утоптанную землю, песок с которой в результате предыдущих боёв был уже практически сметён.
Над ареной сначала повисло молчание, которое уже через секунду взорвалось восторженными воплями в мою честь. Кричали не только дворяне, но и простолюдины, стоявшие вдалеке, все скандировали: — «Виват барону Максимильяну!».
Мне снова пришлось раскланиваться и приветственно махать руками по сторонам. Что по настоящему грело мою душу — так это призывные взоры дам, которыми они меня одаривали. Удивительно, что не только молоденькие девушки приветственно и весьма благосклонно смотрели на меня, но даже женщины, прибывшие в сопровождении мужей, вели прицельную «стрельбу глазами», когда их мужья этого не видели.
«Становлюсь популярным, может и перепадёт что», — хмыкнул я про себя, предвкушая приятные знакомства. Некоторые из тех, что махали мне, были весьма и весьма недурны собой.
— Требую боя до первой крови, — мой последний противник был явно не в своей тарелке. Его взгляд бегал, а руки заметно тряслись, я определил это по дрожавшему кончику меча. «Мда, теперь его не убить», — сразу сообразил я. Поскольку условия боя ранее не оговаривались, то его требование было законным.
