От волнения у Гарроуэя застучало в висках. Конечно, это просто тренировки, просто игра. Но ИскИны и противники из плоти и крови, кажется, порой забывают об этом. Его роту — вернее, то, что от нее осталось через одиннадцать недель учений — погрузили на ВКС и перебросили в учебный лагерь Корпуса под названием «Ангелы-Хранители»[63] на территории Баха, для участия в военных играх вместе с группой спецназа и другими морскими пехотинцами. Их разделили по трое и сгруппировали по принципу «три-четыре-два», как принято в Корпусе: три человека в огневой группе, четыре огневые группы — орудийный расчет, два расчета — пехотное отделение взвода. Третьим взводом первого расчета командовал Оуэн Филби, приземистый жилистый фермер из Ниобрари, штат Небраска. Сокращенное название его должности — ИОРУнО,[64] исполняющий обязанности унтер-офицера — вполне соответствовало его характеру. Новобранцы получили приказ захватить и удержать этот гребень. Время от времени Маковец отпускал какое-нибудь ехидное замечание по каналам связи, но, по большому счету, они были предоставлены сами себе.
Дерьмо. Менделез лежит ничком: ИскИн его бронекостюма получил команду «паралич» и отключил сервомоторы. Значит, парня «убили», и он будет лежать на полигоне до конца сегодняшних учений. Гарроуэй отдал мысленную команду, вызывая главный дисплей. Килгор и Гарви тоже лежат. Этих подстрелили после того, как их команда разделилась.
— Огневая группа-три — ПОШЛА!
Еще три фигуры в броне поднялись из укрытия и зигзагами побежали через открытую площадку. Один споткнулся и упал. Фокс. Затем Лопес. И Холлингвуд. Трое вверху, трое — внизу. Ну ничего себе зона поражения!
— Огневая группа-четыре — ПОШЛА!
Это ему. Поднявшись, Джон сломя голову помчался по каменистой площадке в сторону хребта, петляя и укрываясь за валунами. Через секунду встали Филби и Йетс, такие неповоротливые в своих «Седьмых Марках». Филби успел сделать всего три неуверенных шага и тяжело рухнул лицом вниз. Сервопривод его бронекостюма был отключен. Гарроуэй видел, как вспышки лазера, управляемого ИскИном, мечутся по ближайшему склону, но не мог сообразить, откуда стреляют. Наверху, прямо на вершине гребня, громоздился какой-то полуразрушенный ржавый корпус — судя по всему, бренные останки транспорта для перевозки личного состава. Может быть, орудие там? Пока утверждать было невозможно.
Йетс споткнулся и упал. Еще один «убит».
Гарроуэй бросился под прикрытие отполированного песком валуна и больно ударился плечом, несмотря на мягкую подкладку бронекостюма.
Он снова вызвал данные тактического дисплея, чтобы определить местонахождение оставшихся членов Первого Отделения. Вот Мейер — на полпути к цели, притаился за обломками валунов. Вот Камински — в тридцати метрах позади Мейера, тоже спрятался и не высовывает носа. И… черт! Джеффри тоже лежит, но по совершенно другой причине.
И он, Гарроуэй, как всегда, в хвосте — в сотне метров от цели.
Трое убиты, остальные двенадцать — то, что осталось от расчета — притаились на каменистом поле под огнем лазеров. Плохо. Хуже некуда. Комдор Маковец хранил зловещее молчание. Может быть, он уже списал все отделение в расход?
Гарроуэй почувствовал, что обмякает, почти сраженный страхом, а еще больше — усталостью. Это была старая традиция Корпуса — отправлять новобранцев на неделю в Баху. Обычно это испытание называлось «пробной неделей», но новобранцы давно переименовали ее в «адскую недельку». Семь дней учений и маневров, в течение которых каждому выделялось на сон всего семь часов. Семь дней, чтобы проверить на прочность дух и тело.
Сейчас шел второй день «адской недельки». Черт возьми, как протянуть еще пять? И вообще, какого черта? С тех пор, как он, Джон Гарроуэй, прибыл в Пэррис-Айленд, ситуация становится все хуже и хуже. Никто и никогда не назовет его морским пехотинцем. Все, что остается — это сказать сержанту два слова: «Я ухожу».
Через час он сможет насладиться горячим душем, потом горячим ужином… Так будет всегда, стоит ему только уйти из Корпуса. Как просто…
Просто? А куда дальше? В Аэрокосмические войска? Или вернуться домой и жить с мамой? Или пойти на работу и командовать на Луне роботами-монтажниками?..
Джон перевел дух. Рядом снова взорвался снаряд. Он не первый раз вел сам с собой такие дискуссии. И с каждым разом найти ответ становилось все труднее и труднее.
Зато была проблема, которую он мог решить прямо сейчас — по крайней мере, попытаться. Дело касалось тактической ситуации на полигоне. Трое рекрутов — все, что осталось от первого расчета — находились достаточно далеко друг от друга, и две огневые точки не могли накрыть их одновременно. Более того: такая позиция обеспечивала им троим очень широкое поле обзора. Каждый из них по отдельности не может засечь оба орудия. Но если соединить тактические данные, воспользовавшись ИскИнами…
Он запросил тактический канал.
— Мейер! Ски! Гарроуэй на связи! Скиньте мне данные со своих ГСД!
Джон догадывался, что напрашивается на хороший шлепок по… тому месту, которым думает — согласно мнению, которого придерживался комдор Маковец. Он самовольно возложил на себя обязанности командира… но Филби, ИОРУнО, беспомощно лежал на куче щебня в нескольких метрах позади, в «парализованном» бронекостюме и выключенной связью. Кто-то должен был это сделать. Джон находился в самой выгодной позиции — на дальнем конце растянутой линии «фронта», что обеспечивало ему чуть более широкий обзор.
Его ИскИн принял данные от Мейера и Камински. В меню появилась еще одна опция, и теперь он мог обозревать территорию с позиций своих товарищей — уже неплохо. И еще он мог приказать своему ИскИну объединить три гиперспектральные картины и получить более детальное, более точное представление о том, что в действительности происходило на полигоне.
На протяжении веков, вплоть до настоящего времени, не прекращается состязание между высокотехнологичными средствами маскировки и высокотехнологичными средствами ее распознавания. Первые примитивные гиперспектральные устройства были созданы еще в двадцатом веке. Они позволяли видеть танки, орудийные расчеты и другое замаскированное оборудование под камуфляжной сеткой и срезанными ветвями. Краску, которая меняла цвет, подстраиваясь под окружающий ландшафт, различить было труднее, но даже лучшие реактивные краски не смогут полностью скрыть оптические характеристики стали, ламинированного пластика или керамики — особенно это заметно в инфракрасном, ультрафиолетовом или рентгеновском диапазоне.
